Карма, или Как изменить судьбу

В своей основе практика сатори носит личный и сугубо субъективный характер. Дзен только лишь указывает путь, по которому необходимо следовать, а прохождение его целиком и полностью зависит от человека.

Распространено мнение, что сатори представляет собой определенного рода самовнушение, осуществляемое посредством медитации. Однако это не верно. На самом деле сатори – это не только достижение некоего состояния путем усиленного размышления о нем, но и разрушение привычного отношения ко всему происходящему.

Именно в связи с этим в дзене и не может быть ничего подобного западноевропейской метафизике, в основе которой лежит размышление над чисто умозрительными проблемами. Ничего абстрактного и символического не должно присутствовать, так как все это порождается ничем иным, как обманом внутреннего зрения, так называемой майей, или иллюзией.

Еще одной важной особенностью состояния сатори (и его отличием от мистических состояний, практикуемых в христианстве) является видение не Бога как Творца мира, но самого процесса творения, когда окружающие человека явления проходят становление у него на глазах.

Бог пребывает в жизни, но жизнь должна пробудиться к свету Его присутствия, Его трансцендентальным стопам.

Подобное видение в состоянии сатори не выражено в словах, оно предельно интимно и личностно. Человек, который испытал нечто подобное, может видеть след сатори в каждой вещи, но не способен объяснить того, что он видит, другим людям. Для того чтобы понять такое состояние, его нужно испытать самому.

Следующая отличительная черта сатори – иррациональность. Мы уже упоминали о ней, рассказывая об интуитивной природе данного положения, о том, что его невозможно формализовать при помощи вербальных средств (то есть высказать).

Даже жестикуляция не способна показать то, что представляет собой сатори. И в корне неправильным будет пытаться отличить истинное состояние сатори от ложного.

Интуитивность сатори – определенное постижение человеческой природы. Оно не является знанием в известном нам смысле этого слова, так как понятное, привычное и усвоенное нами знание имеет своей обязательной составляющей выражение в словах и знаках. Ведь, как известно, научные труды выражаются в словах, рисуются таблицы и графики, пишутся формулы. Сатори же этого не позволяет.

Будучи сугубо личностным состоянием, сатори тем не менее имеет свойство всеобщности, оно расширяет круг значений явлений и предметов, жестов и поступков до бесконечности смысловых рядов. В этом состоит еще одна причина его невыразимости (возможно, человечество еще не выработало вербального аппарата, позволяющего формализовать данное состояние).

Знание, которое дает сатори, представляет собой высший род осведомленности. Оно неоспоримо и неопровержимо. Все попытки доказать его неверность или неистинность обречены на неудачу. Это максимально полное, исчерпывающее познание.

Таким образом, сатори – это особенная, неповторимая форма восприятия мира, источник которой лежит в самом человеке, находится в самых тайных глубинах его сознания. Именно это и дает ему неопровержимость, так как в тайниках человеческой души имеет место нераскрытое сатори как некая истина в последней инстанции.

Человеческие законы могут стать Божественными, если в каждом из нас проснется духовное начало.

Все вышеперечисленные особенности сатори приводят к пониманию того, что в основе данного состояния лежит принцип независимости. Действительно, нечто неоспоримое, совершенное, неопровержимое не может быть негативным, недобрым.

На самом деле сатори – это незаинтересованность (но не в смысле безразличности или равнодушия), независимость от моральных оценок и разного рода критериев, терпимость и непротивление.

Помимо этого, в сатори всегда наличествует такая составляющая, как чувство потустороннего. Оно выражается в том, что субъективное «Я», существующее в физической оболочке в обыденной жизни, разрывается, пространство между человеком и миром перестает существовать.

В данном процессе индивид, который ранее отграничивался от всех остальных личностей, воспринимая их как «других», «чужих», «незнакомых», теперь сливается с ними, становится их неотъемлемой частью, растворяется в невыразимом на словах, в том, что принципиально отлично от привычного для нас состояния.

Это состояние можно назвать чувством абсолютного освобождения и полного покоя. Это не есть слияние с Богом, не есть становление Божеством. Перед нами погружение в безмятежность.