Карьера

— Все остальное… Получишь у него! — кивнул в сторону племянника Манаков. — Тернер! Черт! Дьявол… Кто-то другой… Выбирай сам… Не маленький! Но к понедельнику… Я должен! Иметь доказательства!

Он еще раз повторил слова «доказательства». Раздельно! Посмотрел на Корсакова. Взгляд был теперь по-отечески туманен и даже жалостлив.

— Неохота ехать? Боишься… За отца? За всех? — скороговоркой, на одной ноте, проговорил Анатолий Петрович. Кирилл понял, что (как ни странно!) он ждет ответа.

Отвечать было нечего. Или слишком много…

— Надо, Корсаков! Очень надо… — устало и серьезно сказал Анатолий Петрович. Недовольно глянул на Андриана, который уже посматривал на часы.

Словно вспомнив о своем образе, хлопнул по столу рукой и сердито закончил: «Правда! Правда нужна! Она — за нас!»

«А он, оказывается, был подлинным интеллигентом… Не чета — племяннику!»

Манаков обвел взглядом Андриана, Корсакова…

— Утри нос… Им! Мне! Этим… — Он кивнул куда-то в сторону окна: — Мы уже… «Не лаптем щи хлебаем!» И далеко не на каждую провокацию поддаемся… А то, что это провокация… — он быстро кивнул в сторону Кирилла: — Для меня ясно! Абсолютно!

Манаков обошел стол. Встал перед Кириллом, поднявшимся с кресла.

— К отцу — сам съезжу. Не откладывая! — он взял руку Кирилла в две свои, чуть теплые большие мягкие ладони. Несильно сжал их. — Не дай закопать себя, сынок…

И подтолкнул к двери.

Когда Корсаков с Андрианом выходили из кабинета, Кирилл невольно, на мгновение, оглянулся. Силуэт этого огромного, рыхлого, энергичного человека (грозный и одновременно по-человечески беззащитный) навсегда запомнился Кириллу. То, что это было навсегда, он понял гораздо позднее.

На посадку они с Андрианом проходили через ВИП — вход «для очень значительных персон». Передавая Кириллу билет, деньги, Андриан был замкнут, деловит, отчужден.

Перед самым выходом на поле он протянул Корсакову свой «дипломат».

— Там всякие мелочи! Необходимые… — позволил себе улыбнуться Андриан.

Корсаков не ответил на его улыбку.

— Помнишь? — вдруг, искоса взглянув на него, спросил Андриан. — Может быть… Тогда ты меня спас? — криво дернув губами, серьезно и делая усилие над собой, проговорил Карманов. — Громко? Да! Истина! Да…

Он поднял глаза на Корсакова, Кирилл ничего не хотел отвечать.

— Теперь — мой черед! — продолжил Андриан.

— А! Тот… Разговор? — все-таки признался Корсаков. Андриан с готовностью кивнул, хотел еще что-то добавить, но Корсаков уже не смотрел на него.

В глубине зала, там, где пассажиры, уже прошедшие таможню, соединялись в едином, длинном стеклянном проходе, который вел к самолетам, возникла какая-то толкотня, громкие голоса… Очень старый, но еще очень бодрый армянин с полутора десятками свертков, портфелей, обшитых парусиной ящичков шумно волновался… То ли что-то пропало… То ли кто-то еще должен был поднести…

Из-за спины Андриана появился еще один южанин, значительно моложе, но уже седой и толстый… Он спешил и еле тащил три тяжелых сумки и чемодан. Он тоже прошел через ВИП. Значит, тоже минуя таможню?!

Именно его ждал старый армянин… Они начали о чем-то быстро говорить — то ли ругаясь, то ли радуясь, они просто кричали друг другу…

Одна из сумок, самая тяжелая, перешла к старому армянину, и тот, радостный, молодо, гортанно захохотал…

Захохотал с брезгливостью толстосума. К солдатам на таможне, вообще ко всей толпе.

— Ты же видишь! Что творится? — услышал Корсаков злой шепот Карманова. — Узнаешь?

Да! Кирилл давно уже узнал в пришедшем… известного артиста! Депутата…

Вся небольшая — но все-таки в сотню человек! — толпа двинулась к дальним дверям, которые начали разъезжаться в сторону, открывая выход на поле. Первым туда, чуть ли не расталкивая других, заспешил старик со своими свертками. Артист куда-то отодвинулся в сторону и пропал в толпе, словно он никогда и ничего не передавал старику…

— Неужели… Ты?! — повернулся к Карманову Корсаков. — Даже — ты?! Ничего не можешь. Поделать?!

Тот только покачал головой. У него было темное — от прилившей крови — лицо… И узкие, почти неразличимые глаза.

Он проводил Кирилла до самого трапа. Они шагали молча.

— Ничего… Они — дождутся! — тихо, так, чтобы никто, кроме Кирилла, не услышал, проговорил Андриан. — И скоро…

— Для этого старика… Ты уже никогда! Не будешь страшен! — так же тихо ответил Кирилл.

— Не скажи! — усмехнулся Андриан, но Корсаков не был уверен, что его многозначительность — не от бессилия.

— Жму руку, — коротко попрощался Карманов. Кивнул и небыстрым, но спорым и крепким шагом пошел через все поле к зданию аэродрома.

Его сильная, ладная фигура (мужика в самом расцвете!) как-то очень четко запомнилась Кириллу… Особенно, когда на нее падал свет прожектора или проезжающей аэродромовской машины.

Как обычно, Кирилл Александрович попытался сосредоточиться, отстраниться от всего, что оставалось здесь, в Москве. Но в это время его что-то дернуло… Он невольно скосил глаза в сторону опасности и увидел, что на него смотрят. Притом смотрят пристально, ясно понимая, кто он такой! Зная его имя, фамилию… И еще очень многое из того… Что не нужно знать — посторонним!