Карьера

Некоторое время он стоял, сняв очки, и старательно тер переносицу. Кирилл молчал, глядя почти с испугом на него.

— Бога у тебя… Нет! В душе, — неожиданно печально сказал Карманов. — Антихрист — ты! Прельститель!

Он повернулся, растерялся.

— Думаешь, я так бы не хотел жить… Как ты? Сгоришь ведь!

— Все — сгорим! — с веселой яростью ответил Кирилл.

— Нет! Не все… — серьезно ответил Карманов. — Я ведь бога для себя там открыл… На последнем пределе! Старик там был один… Камзалов по фамилии. Святой человек! Из баптистов. Сухонький, лысый. Голова коричневая, как грецкий орех. Уж как… над ним все издевались! Поначалу… А он — все выдержал. Услужливостью самой простой… Он один бросался, когда меня били! Каждый раз бросался! А что он мог?! Но ни минуты о себе… Не подумал!

Карманов замолчал и вдруг с неожиданной злостью добавил:

— Так и подох! Как собака…

У него дернулся кадык.

— Никто уж на земле о нем не помнит. Кроме меня, наверно.

Андриан хотел поднести ладони к горящим щекам. Руки дрожали и не слушались его.

— Он подох! А мы выжили… Все выжили! Я вот здесь… Теперь… С тобой бо-олта-аю!

Он вдруг стал заикаться. Тело забила какая-то дрожь… Нервный, тяжелый озноб скрутил его.

Кирилл понял, что еще секунда и Андриан упадет…

— Не хочу! Не надо!!! — слышал Кирилл его прерывистые, бормочущие, захлебывающиеся слова. — Черт с вами! Со всеми… Все равно! Что толку! От того, что он умер… А я — живой?! Он, может… В сто раз счастливее меня был!!

Корсаков стоял рядом с ним, не зная, что делать.

— Спи… спи! — услышал он глухой, виноватый голос Карманова: — Я пойду…

Кирилл молча плюхнулся обратно в кровать. Он старался не смотреть на приходящего в себя Карманова. Тот стоял около двери… Потом тихо сказал:

— Не уезжай… Завтра.

— Уеду! Все равно…

— Откуда… В тебе — «это»? — после паузы спросил Андриан. Спросил беззлобно, даже скорее спрашивал самого себя, чем Корсакова.

— Просто… Привык обращаться с жизнью — без посредников! — зло и неторопливо ответил Кирилл. — И с богом — тоже… И с женщиной — тоже!

Он резко повернулся к Карманову и язвительно, с досадой, словно сводя какие-то счеты, добавил:

— Кстати, русское православие на том и стоит. Обходится ведь как-то без папы римского? И без цезаря?! Сам человек… И верит! И отчитывается! И несет крест… Без посредников! Если ты уж такой религиозный…

— Да, глупости все это… — устало произнес Карманов. — Какой из меня… Верующий? Я в другое верю. Как все…

Корсаков кивнул на стол. Андриан налил себе коньяка на дно стакана. Поднес ко рту, но, передернувшись, отставил.

— Не идет… — Он помолчал, посмотрел в иллюминатор. — Светает уже. Занятно-то как…

Кирилл увидел, как посветлело его, вдруг ставшее мягким, лицо. Приоткрылись губы… Он словно ловил ртом этот зоревой, преображающий свет. Ему не хотелось ни говорить, ни ругаться, ни думать.

— Ты что? Счастливый, что ли? — вдруг тихо и не враждебно спросил он Кирилла. — А?

«…Что было в том разговоре — двадцать лет назад? Что он так запомнился? Почему Андриан выделился для него из тысячи других людей и лиц? Почему он, Корсаков, чувствовал все эти годы какой-то постоянный, напряженный очаг опасности, связанный с именем Карманова? Может быть, те дни, те люди, то товарищество приходило ему на память? Или иногда и позже он сам сталкивался с какой-то глухой, организованной, молящейся каким-то другим богам, непонятной ему волей? С которой… не мог не считаться?!»

…Кирилл медленно поднялся с кресла. Взялся за ручку двери, ведущей в кабинет. И неожиданно услышал странно знакомый голос…

У него запершило в горле, когда он узнал его. «Откуда? Почему… Как могла оказаться там… В кабинете Манакова? Его жена? Марина?»

Он еще раз дернул ручку двери и, через неуловимо короткое время, увидел на пороге открывшейся двери Андриана. Кирилл невольно отодвинул его, чтобы разглядеть — что там, в кабинете? Но только успел заметить, как основная, входная дверь захлопывалась за кем-то.

— Постарайся… Сейчас! Не думать об этом, — положил ему руку на плечо Андриан.

Он кивнул в сторону большого стола. За ним, чуть откинув голову на высокую спинку, крепко спал Манаков. Его грозное, тяжелое, чуть отекшее лицо было сейчас белым, мертвенным.

— Привычка. Три минуты в час глубокого сна, — услышал он за спиной голос Андриана.

— Зачем она была здесь… — начал было Кирилл, но Карманов тут же перебил его.

— Затем… Что мы обещали… Безопасность твоей семье! — Карманов прошел мимо Корсакова к столу и разбудил Манакова.

Тот мгновение, не узнавая, смотрел на Кирилла, потом кивнул: «В кресло, у стола!»

— Нет?

Корсаков понял, что Андриан покачал головой. Следующую секунду Манаков смотрел перед собой, сосредоточиваясь.

— Окольный путь — тоже путь, — неожиданно сказал он. — Как у тебя с выездом?

— Постоянная виза.

Корсаков начинал догадываться, что последует дальше.

— Ладно! — словно с кем-то споря, решил «филин». — Остальное — я беру на себя. Вылетаешь в Рим! Тернер там. Пять дней срока…

Кирилл хотел спросить, «почему именно пять?» Но Манаков уже перебил его: «В понедельник будет бюро. С Самим!!»

До понедельника было шесть дней.