Карантин по-питерски

Первая волна пандемии коронавируса миновала. Хотел сказать – пережили. Потом подумал: не все пережили. Не все переживут и сегодняшний вечер. Даже и без всякой пандемии. Ждём вторую волну. Вернее, не ждём. Надеемся, что нет. Но, похоже, будет вторая волна. А потом третья. Пятая. Девятая. Это навсегда. Навсегда дистанционные форматы работы и обучения. Навсегда запреты на выезды за границу. Просто оказалось, что всем это очень удобно. Правительствам удобно, чтобы мы сидели, как цуцики, а не шлёндрали туда-сюда. Корпорациям удобно, теперь они все цифровые. Да и нам удобно. Мало ходим, мало летаем, мало зарабатываем, мало тратим, мало любим, мало живём. Нас теперь на земле не семь миллиардов, а вполовину меньше, потому что каждый живёт вполсилы. Значит, и земле-матушке удобно. Сбылись мечты экологов, активистов, пессимистов, капиталистов и филателистов. Все мечты всех людей сбылись. Кроме меня. Мои мечты не сбылись. И теперь уже никогда не сбудутся. Потому что 40 – это не тот возраст. Тем более, 45.

Но есть и плюсы. В этом возрасте ты честен перед собой. В 40 ты честен перед собой. А в 45 ты честен и перед другими. Мне не нравится Хаски. Вот, казалось бы, я должен его понимать и любить, а я не люблю и не понимаю. И не должен я никому ничего. С тех пор, как расплатился по ипотеке. И с того дня, когда умер отец. Всем остальным я свои долги прощаю. Мне нравится Монеточка. Потому что она поёт для меня. Любовь к нелюбимым, к списанным в утиль, к 45. К нам. Папина любовница. И Гришковец. Мне нравится Гришковец. Я честно посмотрел Быкова, и этого, Антониони, и Фархади, и Каурисмяки. Или нет. Не помню. Я хожу в Дом Кино на фестивальные фильмы. Иногда они даже не очень скучные. Но у себя дома на планшете я ставлю Гришковца и смотрю, и слушаю. Да, простенько. Популярненько. Сентиментальненько. А я так и хочу. Мне так нравится.

А ещё мне нравятся юные девушки. Может быть, даже 15-ти лет. Хотя это запрещено законом. Я ничего не делаю. Никого не ищу. Но если рядом со мной окажется 15-летняя девица, симпатичная, развитая, оформившаяся, с грудью 2-го размера, посмотрит призывно, то у меня, возможно, будет эрекция. Которой так-то не бывает уже месяцами. Потому что секс мне теперь не нужен, и я могу говорить о сексе совершенно спокойно. У меня будет эрекция. Может быть, не физическая, а только в уме, но будет. Я захочу совокупления с ней. Я не буду этого делать, потому что запрещено законом и моралью, но я не собираюсь внутренне порицать себя за желание и за эрекцию. Я считаю, что это нормально. Мужчина в любом возрасте хочет 15-летнюю девушку. Или он не мужчина. Всё остальное – ложь. Лицемерие. Конечно, мы держим себя в руках. Конечно, мы не делаем ничего предосудительного. Но отрицать само желание глупо. Мы не можем избавиться от желаний. Мы просто не исполняем их. И они уходят.

Много лет я не ем мяса. Не значит, что не хочу. Каждый раз, когда я чую запах шашлыка, у меня текут слюнки. Что я по этому поводу делаю? Ничего. Запиваю водой. И курить. Я бросил курить. Не курю. Хочу ли я курить? Всегда. Человек – это не сумма желаний, а выбор. Желания вообще не наши. Они равномерно распределены и приходят совершенно одинаковые ко всем. Отвратительно нынешнее желание репрессировать за факт желания, а не за поступки. Харрасмент – это то же мыслепреступление. Они хотят подавить в человеке желания. Чтобы лишить его энергии и силы выбора. Сделать слабым и послушным.

В 45 понимаешь наконец, что подавлять желания не нужно. Исполнять их тоже не обязательно. Лучше их просто регистрировать и проживать, а потом отпускать, неисполненными.

Ещё мне постоянно приходят в голову мысли о самоубийстве. И мысли о том, чтобы убить других людей. И я мечтаю о большой войне. Или катастрофе. Чтобы все погибли. Но я ничего не буду для этого делать. Напротив. Если от меня будет что-то зависеть, то я спасу мир, как Брюс Уиллис. Ведь, с другой стороны, я люблю своих детей, родных, близких.

А счастье, вот по поводу счастья что сказать? Оно совершенно не обязательно. То есть мы не обязаны быть счастливыми. Мы никому не должны. Мы не должны быть всё время радостными, или спокойными, или удовлетворёнными, или счастливыми. Никому ничего не должны. Хочешь быть печальным – будь им. Будь недовольным. Тоскуй. Сожалей. Чувствуй что угодно. Что хочешь. Ты никому не обязан быть счастливым. То, что люди называют счастьем, чаще всего лишь поток нейротрансмиттеров в нужной пропорции. Они выделятся, рано или поздно, на тот или иной срок, а потом сменятся другими нейротрансмиттерами, которые заставят тебя чувствовать грусть и ностальгию. Бытовая химия. Не надо для этого ни работать, ни как-то особенно к этому стремиться. Наблюдать. Только наблюдать. О, синенькие пошли! Розовенькие. Сейчас будет печальненько.