Кара во тьме

– Выкапывай все, иначе я в долг твоей внучке такую сумму впишу, что она до старости со мной не расплатится, – пыхтел Рольд, нависая налитой грозовой тучей над маленьким Ягаром, давно высохшим от старости.

Они стояли над грядкой с дедовыми травами, а в руках Ягара дрожала лопата. Дрожать она могла по двум причинам. Во-первых, старик явно чувствовал себя плохо после целой ночи возлияний, а во-вторых, травы на грядке, сбор которых он все откладывал на недельку-другую, были ему дороже Кары. Рольд же требовал их взамен выпитого кукурузного масла. Глаз у соседа был наметанным – лаванда стоило дорого, а в этом году урожай пахучей травы у деда удался. Еще там имелся укроп, чабер и петрушка – на этом познания Кары в травах заканчивались, но даже ей было понятно, что Рольд просит слишком много.

И все же Ягар воткнул лопату в землю и принялся копать. Сегодня все вдруг превратились в садистов. Ладно, если бы Рольд просто срезал растения, но он требовал их с корнями. А семян у деда могло и не быть. Порыв вмешаться пришлось в себе подавить. У Ягара имелось много недостатков, и раздутая гордость стояла первой в списке. Помощь и сочувствие он не выносил ни в каком виде. Если Кара станет свидетельницей его унижений, а тем более попытается помочь, ей будут сворачивать кровь по мелочам не меньше недели.

Поэтому она забралась с ногами на свою лавку в углу, поморщилась от боли, поменяла позу и принялась вспоминать задачки из учебника по математике, который выдавали только в школе на время уроков. Брать домой книги запрещалось – по крайней мере, ей. Кара знала, что многие договаривались с учителями разными способами, но дед и слышать ничего не хотел о взятках. Приходилось полагаться на память, а в ней в последнее время было столько всего… Теперь там царил Санкоф, чьи рыцари будут еще долго сниться ей в кошмарах. Кара искренне надеялась, что на третий ритуал санкристия в Овражий Гар пришлют кого-то другого, а не того громилу в зеленом плаще.

– Вот так, – сказал Ягар, входя в дом и громко шаркая ногами. Прибеднялся. Математика все равно не вспоминалась, и Кара поплелась накрывать на стол. Редко когда им удавалось пообедать вместе – либо старик был пьян, либо Кара была на уроках.

– Занятия отменили, – солгала она, зная, что дед все равно проверять не станет. На родительские собрания его не вызывали, а сам он обходил школу стороной, будто место было проклятым. Однако ей-таки внушил, что только через школу можно обрести свободу. Правда была горькой и суровой – Кара школу ненавидела.

Ягар пожевал губами, бормоча под нос, и вцепился глазами в ее ногу. Не мог не заметить, что она хромает.

– Что там у тебя?

– Да ерунда, – притворно отмахнулась Кара. – С дерева слезала и сучком поцарапалась. Заживет.

Дед покряхтел, но приставать с расспросами перестал. Конечно, он понял, что ему лгут, но про встречу в лесу она рассказать не могла. Если бы старик узнал, что полчаса назад рыцари Санкофа протыкали ей ногу иглой санкристия, то к вечеру бы снова напился. В мире было мало вещей, способных вывести его из равновесия, но, увы, Санкоф этот список возглавлял. Когда в детстве она проходила свой первый санкристий, дед сбежал в лес, и трусостью его поступок не был. Все тогда смеялись над ним и сочувствовали ей, маленькой крошке, но Кара всегда интуитивно чувствовала, что, когда дело касалось Санкофа, Ягар скрывал нечто большее, чем просто страх.

– Из Нижнего приходили, – сказал он. – Пацан все помереть не может. Что я сделаю?

Дрожь в его пальцах усилилась. Видимо, старик не мог отпустить свои травы. И пить ему тоже следовало бросать. В голосе Ягара звучала боль – как всегда, когда дело касалось Карпуши из соседнего поселения, которое на карте называлось Тоголом, но которое морты почему-то звали Нижним. Кара не сомневалась, что дед видел много смертей и страшных болезней, но неизлечимая хворь мальчишки задевала его самолюбие.

– Жреца из города они вызвать решили, – недовольно протянул дед. – Просили травок, чтобы успокоить парня к приходу светила, мол, тот громких криков не выносит. Но я в Тогол не пойду.

Понятное дело, что Ягару в Нижний лучше было не соваться. Дед не только травками промышлял, но и головы всем местным девкам дурил любовными заговорами и приворотами, за что староста Тогола поклялся оскопить старца лично, если тот еще раз в его деревню сунется. С тех пор женщины со всей округи ходили к ним в дом сами, а так как случалось это в любое время дня и ночи, то Кара бывало не высыпалась. Дед принимал посетительниц в той же комнате, за шторкой, гадая на картах, впаривая втридорога чудо-порошки и сочиняя нелепые ритуалы, причем каждый раз придумывал что-то новенькое. И ведь слушались же – катались голышом в огороде возлюбленного, пекли пироги с волосами и лягушками, мазались испражнениями, поливая ими же ворота несчастной жертвы. Фантазия у деда была богатая.