Канун

– Так же бессмертен, как и вы, Док, – только у вас реинкарнационный цикл решен иным способом. В вашем случае потребуются родители, гаметы, зигота, беременность, роды, детство, взросление… И уж точно никто не оставит вам ни имени, ни старого физического тела, ни памяти прошлой жизни.

– Н-да, забавно. И это все отличия между нами?

– Это лишь самое незначительное из них. Есть второе, и оно непреодолимо – ни для меня, ни для вас.

– Какое?

– Свобода воли. Вы обладаете ей, я – нет.

– Поясните.

– Вы всегда можете жить так, – Олаф достал смартфон, понажимал на кнопки и положил на стол. Телефон запел голосом Александра Цекало:

– Ты пойдешь налево,
А может быть, пойдешь направо.
Ты ведь королева,
Ты имеешь право
На любой ход[45].

– А вы, Олаф? У вас разве не так?

– Нет. Я могу пользоваться вариабельностью своего поведения только в рамках решаемой задачи.

– Вы робот, Олаф?

– Нет. Я помощник.

– У вас есть хозяин, Олаф?

– Я не могу ответить на ваш вопрос.

– Приехали, блядь! Вы отказываетесь, Олаф?!

– Нет. Я просто-напросто не смогу объяснить вам этого сейчас. У вас не хватит понимания. Вы не готовы.

– Вы намекаете на то, что я идиот?!

– Нет. В вашей системе понятий и смыслов не существует определений для того, чтобы я мог корректно ответить на ваш вопрос. Если мы продолжим сотрудничество, вы без труда узнаете ответ, причем сами, без моего участия.

– Допустим. А теперь, Олаф, настало время…

– Да, я помню, мой старший друг… – Док вдруг понял, что в обращении Олафа всегда было лишь почтение к нему, а не то, о чем он подумал поначалу.

– …и теперь я должен ответить, что я хочу от вас.

– Да.

– Ответ не будет коротким. Позвольте начать?

– Начинайте, Олаф.

– За последние несколько тысяч лет человеческая цивилизация показала значительные успехи. Работают прорывные технологии, побеждены многие болезни, ранее бывшие смертельными для вас. Но, по большому счету, вы топчетесь на месте – потому что достигли очередного предела развития. Материальных благ в обществе становится больше, но они не добавляют вам счастья. Скорее напротив. Вы останавливайте меня, если почувствуете, что хотите возразить.

– Олаф, вульгарный марксизм мы уже проходили. Причем всей страной.

– Речь не идет о марксизме, социализме, коммунизме и тому подобных вещах. И знаете почему? Потому что марксисты боялись к ним даже подобраться. Из их уст это все звучало бы как пустой треп…

– Вы о чем?

– О новом человеке, о человеке будущего, человеке, которого они поселили в недостижимое для них утопическое коммунистическое будущее. Дело в том, что такой человек невозможен. Невозможен – по ряду причин.

– О-о, а вот с этого места, что называется, поподробнее.

– Извольте, Док. Человек агрессивен. Агрессия зашита в его «операционную систему», в его «БИОС», если пользоваться схемотехническими компьютерными аналогиями. Без агрессии человек не может выжить – ни как индивидуум, ни как малая группа, ни как социум в целом. «Не ты – так тебя» – так у вас говорят?

– Так. У нас еще и похлеще говорят.

– Например?

– Оглядись вокруг себя – не ебет ли кто тебя!

– Замечательно! – Олаф заржал в голос. – Запомню! Так вот, агрессия – это только одна сторона медали. Есть и вторая.

– Какая?

– Страх. Агрессия и страх идут рука об руку. На тебя нападают – ты боишься. А часто – ты нападаешь, потому что боишься. Итак – агрессия и страх. А теперь давайте назовем основную причину, по которой они остаются целесообразными: биологически, социально, экономически. Попытаетесь сами или лучше мне?

– Лучше вам, Олаф. У вас это очень ловко выходит.

– Ресурс. Материальный ресурс. Пища. Энергия. Деньги. Призрачное счастье, наконец. Страх – вторая движущая сила пары «агрессия – страх». Чего боятся в самых общих случаях? Правильно, исчерпания ресурса. Сегодня ресурс есть, а завтра кончился. Значит, всем, кто не хочет сдохнуть, нужно двигаться в борьбе за ресурс. Кто не двигается, тому пиздец. Добавляем агрессию – получаем простую модель нынешнего человеческого социума. Как потопаешь, так и полопаешь. Ну а лучше всадить нож в другого потопавшего, чтобы не было соблазна лопать – ни свое, ни твое.

– Sad but true[46].

– Нетрудно понять, что никаким человеком будущего тут и не пахнет. Перед нами зверь. «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй»[47]. Кстати, добавим еще пару производных человеческих качеств – трусость и подлость.

– Согласен с вами. Однако при чем здесь я?

– При том, что ситуацию можно изменить. С вашей помощью.

– Как?!..

– Нужно соблюсти два условия. Не одно. А два. – Олаф пристально посмотрел на Дока.

– Олаф, я достоин, чтобы о них сейчас услышать?

– Если бы вы были недостойны, мы бы с вами никогда не встретились.

Позвонила жена.

– Тебя к ужину ждать? Что приготовить?

– Таня, я на Стромынку. Мне нужно.

– Ну, ты такой – слова не подберу! Только вернулся – и что?..

– Завтра приеду, поговорим обо всем.

Пробка рассосалась. Доехал быстро.