Канарский вариант

— О! — оживился Джованни. — С этим придумаем. Только продление вряд ли вам что-нибудь даст. Мы сделаем вам нормальные европейские паспорта. Пять тысяч долларов за каждый, все надежно. Только не попадайте в полицию. По криминалу имею в виду.

Я молчал, сознавая, что остров с названием Фуэртевентура — конечно же, всего лишь перевалочный пункт в наших дальнейших, покуда неясных мыканьях.

— Ну, — поправляя пиджак, предложил Набил, — едем в ресторан, зальем неудачу?

В этот момент на лестнице, ведущей в подвал, прогрохотали чьи-то шаги, и в помещение вторглись, затравленно озираясь, два небритых, помятых типа: один был тощим, с сухим лицом, на котором блестели тяжелым и злобным, как у демона взором, глаза прирожденного мизантропа, второго же, низкорослого, круглолицего и толстенького, отличала благодушная флегматичность с оттенком некоего сиюминутного испуга.

В тощем парне я не без удивления признал негодяя Аслана.

Причиной испуга, застывшего на лицах чеченов, видимо, являлся конвоировавший их черноволосый подтянутый человек с аристократичным лицом оперного кабальеро. Впрочем, что-то в этом лице было порочно-отталкивающее.

В движениях «кабальеро» угадывалась сила и ловкость матерой рыси. Вместо шпаги, в руке он держал пистолет. С глушителем.

Бросив через оценивающий прищур короткий взгляд на нашу оторопевшую компанию, он произнес по-русски, с легким акцентом, загадочную фразу:

— Все в сборе, прекрасно! — И, обернувшись к своим небритым подопечным, вежливо приказал: — Вы… К стене, сесть на колени! Руки за голову!

Помятая парочка нехотя распоряжению повиновалась.

— Ну-с, показывайте ваши несметные сокровища, — обратился «идальго» на английском языке к настороженно замершим итальянцам.

— Алихан… — внезапно выдохнул Одинцов, механическим движением потянувшись к втиснутому за пояс джинсов «глоку», но незнакомец, крутнув через скобу свою пушку, добродушно рассмеялся:

— Ручки, Сережа… Ты чего? Забыл, с кем имеешь дело?

Если чекист и забыл, то теперь моментально вспомнил, послушно положив ладони на колени. Констатировал сокрушенно:

— Родина помнит, родина знает…

Мыском кроссовки кабальеро Алихан откинул крышку первого ящика, недовольно поморщившись от едкого специфического запашка. Затем вторую, третью…

— Что за студень? — спросил брезгливо, подступая к четвертому контейнеру.

— Не трудитесь, — остановил я его. — Всюду одно и то же.

— Что именно?

— Полагаю, бывшие документы Третьего рейха. Восстановлению не подлежащие.

— Значит, с золотишком осечка?

Похоже, он был в курсе наших фантазий, разбившихся в ошметки о твердейший гранит реальности.

— Чуда не случилось, — подтвердил я.

— Мне никогда не везло с легким хлебом, — доверительно поведал мне Алихан. Затем указал пистолетом на сидевшую у стены парочку. — Знакомьтесь, мистер Володин. Ваши убийцы. Несостоявшиеся, думается.

— За что же вы меня хотели разлучить с жизнью? — спросил я у кавказцев, одновременно понимая за что. — За ваш вонючий кокаин? Неверный ход, ребята. Я вас не закладывал.

— А другого ты и не скажешь, — низким, гортанным голосом произнес Аслан, глядя на меня с испепеляющей ненавистью.

— Скажу и другое, — возразил я. — Причем не оправдываясь, а излагая всего лишь личные принципы. Так вот: осведомительство терпеть не могу, но в данном случае действия стукача одобряю. Они сорвали гнусный, преступный план.

— Он тут и в самом деле ни при чем, — засвидетельствовал Одинцов. — Утверждаю это как офицер, курировавший операцию. Ты, — задумчиво прищурившись, указал пальцем на Аслана, — родственничек Куди вроде? Ишь ведь, добрался до Канарских островов, сыскаренок… Только напрасно. Ты шел по следу подставки. А осведомителя вам не вычислить. Даже я не знаю, кто он таков. Может, и кадровый разведчик. А в этом случае ваша месть глупа. Потому что у него своя работа, у вас — своя. Какие тут счеты? Правильно, Алихан? Вот ты, чувствую, тоже здесь в служебной командировке. И намереваешься хлопнуть меня. Так?

— Так было несколько минут назад, — сказал «кабальеро», имеющий, видимо, самое прямое отношение к секретным карательным ведомствам. — Покуда я не заглянул в эти сундуки с прокисшим дерьмом. Ныне обстоятельства переменились в вашу пользу, товарищ полковник. Ликвидацию считаю нецелесообразной. Тем более, пришлось бы переколотить и всех присутствующих. Много ненужного шума, а у меня еще на островах дельце…

— Ты решил уйти в автономное плавание? — спросил Одинцов. — Если я правильно понимаю ситуацию…

— Если ты правильно понимаешь ситуацию, — перебил его Алихан, — задерживаться тебе на Канарах не рекомендуется. Как и мне, впрочем. Кстати, вчера я говорил с Москвой. Твой начальничек с генеральскими погонами с должности снят. И — переведен в наш террариум. На днях он читал мне нотацию по телефону. Цитировал Хозяина: «решение надо доводить до результата», «пора развязывать гордеевы узлы»…

— Гордиевы.

— Они говорят «гордеевы». Так что делай выводы. — Убрав пистолет за пояс брюк, он одернул просторную шелковую рубашку. Сказал чеченам: — Все, бойцы, на выход. Свободны. Или хотите продолжить дискуссию?