Канарский вариант

Жемчужную россыпь воздушных пузырьков смела в свой гребень легкая волна, качающая льдистый студень медуз. Шмыгнула мимо лица летающая рыбка, ударилась о колыхающуюся за бортом воду и, подобно брошенному крученому камню, заскользила вдаль стремительным слаломом, отталкиваясь от тугой бирюзовой толщи в туманце радужного трепета своих плавников-крылышек.

— Будем ждать результатов, — вздохнул моторист Василий, любовно протирая старым дырявым полотенцем лоснящуюся черным затертым пластиком защитную крышку мощного движка.

Потянулись минуты ожидания.

Страховочный трос чертил по воде, меняя углы наклона.

— Иголку он у себя из задницы, что ли, выковыривает? — недовольно бурчал старик. — Вот же елозит…

— Может, от акул отбивается, — невозмутимо высказал свою версию Вова, занятый прочисткой клапана и седла в запасном редукторе второго акваланга.

— Типун тебе, ботало…

Вода за бортом с шипением разверзлась. Показалась маска, на четверть заполненная затекшей водой, после на днище катера полетело подводное ружье и здоровенный, в светло-коричневых мраморных прожилках осьминог, грузно шлепнувшийся под ноги Одинцову, инстинктивно отпрыгнувшему в сторону от омерзительных, в белых болячках присосок щупалец.

Взобравшись на борт, Игорь беспечно заявил:

— Не слышу выражения благодарности за обеспеченный моими трудами ужин. Аплодисменты, пожалуйста…

— Ты за чем нырял, обормот?! — повысил голос старик. — Ты чего, на рыбалку сюда прикатил?! По турпутевке?!

— Докладываю, — ответил пловец дурашливо. — Я проникал в недра мирового во всех смыслах океана в нелегальных поисках немецкой подводной лодки. — Он неторопливо растирал кончиками пальцев округлый багровый рубец, оставленный врезавшейся в кожу маской. — Намордник менять надо, — добавил с досадой. — Течет, резина старая, еще советская…

— Сбиваетесь с курса… — недовольным голосом сказал старик.

— Да, я возвращаюсь к теме. Итак. На чем мы остановились? На поисках лодки. — Игорь обернулся на рассерженного отца. Затем обескураженно улыбнулся, мотнув коротко стриженной головой. — Какие поиски? Все найдено. Лежит наша «немка»! Под нами!!! — проорал восторженно, ткнув пальцем себе под ноги.

— Чего?! Сынок, правда?!

— Правда, папаня, правда! Твоя причем…

— Ну, рассказывай!

Одинцов переводил ошарашенный взгляд то на океан, то на небо.

Сбылось! Неужели — сбылось?!

И дело даже не в том, что находится в этом ржавом подводном крейсере, хотя, что называется, хотелось бы… чего-нибудь этакого… материальнозначимого. Но все-таки в данный миг главное заключалось в ином…

Тот уже бесконечно давний вечер в промозглых подмосковных Люберцах с нетрезвыми романтическими планами, та нудная и нервная дорога через всю Европу наконец-то реализовались в сегодняшнюю действительность, где был океан, затерянный в нем остров и всамделишная подводная лодка, находившаяся прямо под ними! Сбылось! И что бы уже ни было после…

— Значит, так, — продолжил Игорь устало. — Радоваться, если честно, пока нечему. Лодочка не подарок. Затонула — во всех смыслах. Вся в наносах песка. Шнорхель сгнил, но рубка цела, как каменная, хоть бы что ей…

— Ну так железо-то какое! — вдумчиво и благожелательно поддержал старик. — А потом, кто его знает почему, но морская вода порой — консервант! Вроде все проесть должна, а — наоборот!

— Крен на левый борт, — докладывал Игорь. — Дифферент — на корму. Туда не подобраться, полностью улезла в дно. Прогулялся я вдоль правого борта, дошел до отсека, где сортир с ящиками…

— Ну? — выдохнул Вова.

— Дырища… Метр железа до палубы чистый, без грунта, потом песок, а поверх песка — дыра. С футбольный мяч. Начал копать, она все шире и шире… Вода так обшивку прогрызть не могла. Значит… — Он помедлил. — Или боевое ранение, или…

— Или кто-то на лодочке уже побывал, — вырвалось у Одинцова.

— Все свинчивают до моего заезда, — заметил Василий убежденно. — Золотое правило. Без перспективы исключений из него. Нахожу место под солнцем — солнце заходит!

— Погодите пыль пускать в свежий воздух! — покривился старик. — Заныли, русалки! «Дыра», «прореха»… Дай акваланг!

— Да ты чего, отец… Сорок три метра!

— Я с них всплывал!

— Ша! — бахнул кулаком в борт Вова. — Притихли, не на профсоюзном собрании! Ты, дед, себе бесплатной могилы не ищи. На сорока трех метрах пернешь — и дух из тебя вон… Я нырну! — Он закинул за спину баллоны, принял из рук Игоря ласты.

— А можно я? — вырвалось у Одинцова. — Прошу… Мне надо… А, ребята?

— Сорок три метра! — повторил Вова.

— Да замотал ты со своими метрами! — взревел дед.

— Ладно, пусть ныряет чека… — с безразличной покладистостью согласился племянник. — Осваивает мирную специальность.

Натягивая гидрокостюм, Одинцов выслушивал поспешные наставления Игоря:

— Будешь на глубине, дернешь фал один раз: прибыл! Два раза: значит, с давлением в баллонах порядок…

— Три раза, — торопливо перебил Одинцов, уже многократно прошедший экзаменовку, — значит — выхожу наверх. Сучу фалом — спасайте…

— А если потрясешь три раза?

— Запутался, нужен страхующий.

— Верно. Ну давай! Не спеши, окуни головку, отдышись, маску проверь…

— Понял.