Канарский вариант

Я, отчаянно мыча через залепленные лентой губы, заерзал на сиденье, что закончилось падением на смерзшийся грязный снег.

Сторож, не очень-то торопясь, оказал мне первую помощь, освободив от наручников неудобно сведенные за спиной руки и сдернув с немых уст моих проклятую липучку с частью суточной щетины.

После провел меня в вонючую теплую сторожку, где накопился истинный сторож, пугливо воззрившийся на нас, и пегая замызганная дворняга, мирно спавшая под лавкой рядом с жирным, удовлетворенно жмурившимся котом.

— Ну, привет, — сказал мне, протянув руку, мой освободитель. — Пора знакомиться, Сергей меня зовут, значит…

— А…

— А тебя — Игорь, знаю. — Он взглянул в окно, где виднелась милицейская машина, куда без особых церемоний впихивали кавказских группировщиков. — Вот, — продолжил, обернувшись ко мне, — значит, друзей твоих сейчас доставят по назначению, вменят им статейку за незаконное ношение оружия, если ты, конечно, не заявишь дополнительно о претензиях… — Качнул усмешливо головой. — Но ты не заявишь, тем более — понимаешь: сейчас другие проблемы надо решать, так?

Я кивнул.

— Ну, а эти орлы через месячишко, которого у тебя, кстати, нет, уже снова на свободе разгуливать будут…

— Если уже не сегодня, — вставил я.

— Абсолютно верно. — Собеседник стряхнул с себя валенки, потянувшись за стоявшими в углу подстоптанными ботиночками. — Поэтому, Игорь, так: заводи свой «Мерседес», они его, кстати, вечером хотели забрать, полагая — справедливо, между прочим, полагая! — что тебе он больше не пригодится. И… поехали, пожалуй. По дороге объяснимся.

Пока машина разогревалась, я укомплектован багажник необходимыми аксессуарами, понимая, что вряд ли в ближайшее время навещу свой металлический бокс на стоянке. После, уже в качестве вольного водителя, вновь оказался у шлагбаума, где меля дожидался спаситель-незнакомец.

— Ко мне домой? — спросил я.

— Давай к тебе… — безразлично согласился он. Сторож в дохе приподнял над нами полосатую трубу.

Вскоре мы втроем — папа, Сергей и я, сидели на кухне, пили чай и обсуждали безрадостный текущий момент;

— Значит, по порядку, — говорил Сергея. — На органы вы не молитесь, тут имеет место лично моя инициатива. Продиктованная определенными соображениями, скажем так. Тебя, Игорек, подставили, конечно, а после сегодняшнего эпизода на стоянке могу твердо гарантировать, что ты в наиподлейшие стукачи определен, а посему — пора сдергивать… Надеяться тебе на мою помощь уже нельзя, я с сегодняшнего дня и часа — отставник. Более того, находящийся в бетах. — Добавил неохотно: — Свои заморочки…

— Хорошая у нас компашка! — крякнул папаня.

— Теперь вот что еще, — продолжил опальный чекист. — Денег я ни с кого никогда не брал, посему трудные и голодные мне бега предстоят и — вот вопрос могу ли рассчитывать на материальное вознаграждение? За известный тебе эпизод?

— Да без… — сказал я.

— По-моему, я прав, — продолжил он. — Кстати. Знаешь, какое уведомление после исполнения смертного приговора ближайшим родственникам убиенного отсылают?

— Ну?

— «Убыл по назначению согласно приговору». Вот точно такое же сегодня насчет тебя пришло бы к заинтересованным лицам.

— А где бегать-то собираешься? — спросил папаня гостя.

— Да есть, в общем-то, места…

— А может, в нашем коллективе отсидишься?

— Это где? На вашей даче над Скопином?

Отец рассмеялся, отмахнувшись.

— Дача! Дом деревенский, сдуру купленный! Уже три года там не показывались! У нас поближе норка есть.

— Натуральный замок, — сказал я. — Едем? А, всезнайка?

— А едем! — последовал ответ с ноткой бесшабашности. — Только домой загляну, соберу рюкзачок. Завтра ко мне уже арендаторы вселяются. Дай ключи от машины, кстати. Проверяться придется. И вообще, — добавил он глубокомысленно, — мне сегодня на «Мерседесе» очень даже полезно будет прокатиться, дорогие товарищи. По несчастью.

— На рынок еще заглянуть требуется, — заметил папаня, одеваясь. — У Вовки в холодильнике если и есть что, так это четыре килограмма чистого холода, не поврежденного запахом пищи.

— Да и сухенького бы я сегодня выпил, — сказал я. — Стаканчик-другой.

— А я бы лучше чего-нибудь мокренького, — отозвался чекист, взирая задумчиво в глубины своего рваного, но явно не от изобилия денег, бумажника.

— Не беспокойтесь, — сказал я ему, — мы угощаем. А с иными меркантильными вопросами разберемся завтра. В банке. Кстати, назовите сумму.

— Человеческая жизнь бесценна, — заметил чекист.

— Значит, я разорен.

— Не переживай, разберемся.

Забив машину жратвой и выпивкой, уже под вечер мы прибыли в студеную тишину подмосковных Люберец, остановив «Мерседес» у высокого забора, обгораживающего землевладение брата Вовы.

Братец уже в течение десяти лет выстраивал и благоустраивал свое загородное поместье, в самом деле напоминавшее замок своей внешней облицовкой из природного камня, массивными входными дверьми, декоративными башенками по углам строения и бастионом, на который буквально напрашивался какой-нибудь горделивый стяг.