Камуфлет

Сам приказ доктор Лекторов извлек из служебной папки.

На бланке сыскной полиции был напечатан текст официальной просьбы: предоставить морг академии для публичного осмотра. Документ исходил за подписью и.о. начальника сыскной полиции, естественно. Подпись сфабриковали грубо и нагло. Даже близко не похоже на росчерк Ванзарова. Для тех, кто его знает. А прочим достаточно сурового грифа:

«М.В.Д.

Департамент полиции 2-е делопроизводство

Управление сыскной полиции С.-Петербурга»

Как ни печально, но бланк подлинный, как и конверт. Большого значения этому придавать не стоит: лист могли украсть хоть из типографии, да и Казанский участок – проходной двор. Но все же чисто работают.

Кто был истинный автор приказа, сомнений не возникало: стоило вглядеться в буквы, чтобы узнать знакомую «а» с характерным сколом на хвостике. Именно такой – в списке содалов и в письме рогоносцу.

– Благодарю, что выполнили нафу просьбу, – коллежский советник сложил «свой» приказ и спрятал поглубже. – А теперь закрывайте морг и выгоняйте ротозеев.

– Позвольте! Ну как можно, столько народа! – заволновался доктор Лекторов. – Тем более такой редчайший случай с точки зрения медицины, мы всю ночь его готовили. Не изволите взглянуть?

Август Генрихович смотрел такими чистыми, незамутненными ничем, кроме науки, глазами, что Ванзаров поддался на уговоры.

Санитар предложил ватные тампоны, смазанные ментоловой мазью. Родион Георгиевич послушно засунул их в ноздри, да поглубже, а вот Железный Ротмистр отказался наотрез.

8 августа, после десяти, +20 °C.

Сад рядом с Инженерным замком

На отрез скопленных денег и хватило! Материал, о каком мечтала, только на барынях и видела, а тут удача: штука материи залежалась, малость подпортилась, так знакомый приказчик, может и неравнодушный к ней, уступил за треть цены. А еще, шалун, в оплату поцелуйчик потребовал. Но в щеку, без глупостей.

Кухарка Аленка, деваха из Вологодской губернии, с год приехавшая в столицу на заработки, прижала к груди целый моток счастья – французскую мануфактуру. Теперь из него платье пошьет, пойдет в праздник на прогулку, все подружки от зависти помрут, а кавалеры ее будут.

Уже давненько полагалось Аленке подхватить корзину и бежать в лавку за яйцами, колбасами и сырами, сайки не забыть тоже, а она уселась на лавке и млела от счастья. Погожий денек улучшал настроение. Мимо проходили люди, такие чужие в большом городе, но сегодня вдруг ставшие родными. Как будто каждый смотрел на нее и думал: «Ну надо же, простая деревенская деваха, а какой материал купила! Видно, умна да проворна!»

Так хотелось верить Аленке, что вокруг тоже все радуются ее удаче. Не зря ведь каждую копейку откладывала, в сластях отказывала.

Аленка провела бы в приятных мечтах не один час, но рядом остановился господин в приличном платье и так строго спросил:

– Барышня, это вы обронили?

Не поняла Аленка, чего хочет строгий дяденька, а когда догадалась, глянула под ноги и увидала сверток газетный. Улыбнулась она счастливой улыбкой:

– Нет, барин, не мое это.

Господин подошел поближе, ткнул сверток тросточкой и приказал:

– А ну-ка, разверните.

Аленка – девушка послушная, но для своих господ, а чужому понукать ею не следует. Ишь, чего вздумал, на улице приказывать! Кухарка уже собралась достойно ответить, но тут господин быстро объяснил, почему его надо слушаться.

Покорно отложила Аленка бесценную покупку на лавку, нагнулась и развернула сверток. По первой не поняла, что такое завернуто в бумажку, вроде полешка темного. Но как уразумела, что лежит на коленях, отчаянно завизжала и отшвырнула находку. И правильно, кому понравится держать в руках чью-то ногу.

8 августа, половина одиннадцатого, +20 °C.

Морг Императорской Медико-хирургической академии на Загородном проспекте

Части тела изображались правильными холмиками под простыней. Доктор Лекторов поработал на славу. «Чурка» выглядел почти безобидно. Ну подумаешь, лежит человек в рамке из белой материи. Обрубков не видно. Но и этого мирного зрелища хватало, чтобы любители острых ощущений тихонько охали, вскрикивали и требовали у санитара стакан воды.

Шествие «свидетелей» Родион Георгиевич наблюдал из угла.