Камуфлет

– Да вот, извольте… – И тут Шелкинг запнулся. Потому что не смог найти никаких иных доказательств. Выходит, он выполнил приказ голоса, похожего на ванзаровский, и даже не испросил письменного подтверждения. То есть совершил служебное преступление. И теперь его… Столько лет лямку тянул, год до пенсии, так что ж, этот субчик под монастырь подвел? Не бывать этому! Давно он недолюбливал господ зазнавшихся из сыскной, вот и поквитается…

– Господин коллежский советник, – официальным тоном начал пристав. – Мое отношение к служебной дисциплине известно. Если изволили отдать приказ телефонируя, для меня этого достаточно. Самоуправством не занимаюсь. На том стою и стоять буду.

Подполковник и вправду решил стоять насмерть.

Что остается делать? Бросить все и ехать за дочками? Но ведь с ними Глафира, значит, будут сыты и присмотрены. А тут дорога каждая минута.

Родион Георгиевич выскочил из участка, как свежее пиво из бочки.

8 августа, в тоже время, +19 °C.

Угол Арсенальной улицы и Полюстровской набережной

Ломаные бочки, драные веревки, сгнившие бревна и доски, а также прочие ошметки невесть чего густо покрывали берег реки. Неподалеку располагались баржевые склады леса и пеньки: все, что в хозяйстве отслужило срок, по древней русской традиции выкидывалось за забор. Отчего сама собой выросла помойка.

В это утро Тимошка Ермолаев, грузчик с пристани, мучился болезнью понедельника. Жажда требовала прикладываться к ведру и вливать в страдающий организм изрядные порции жидкости. Живот, вместивший без малого литра три, раздулся под рубашкой, но голове от этого легче не становилось.

Тимошка испил еще водицы и собрался прогуляться до ветру. Далеко идти не пришлось. Вся артель справляла естественные нужды за забором, среди живописной свалки.

Парень выбрал местечко, прикрытое горой досок, приспустил веревочку, держащую порты, и насладился.

Сзади визгливо залаял Тузик – кудлатая собачонка, которая кормилась при артели, за что и получала подпаленную шерсть, тычки в нос и прочие шутки добродушного народа.

– А ну, кыш, погибель, – лениво прикрикнул Тимошка.

Тузик внимания не обратил, а надрывался противно и громко.

Тимошка подпоясался, поддернул порты и лениво приблизился к скотине, желая отвесить ей хорошего пинка. Но так и застыл столбом, вытаращив глаза и раззявив рот.

Собачонка прыгала как заводная, облаивая предмет, которому на свалке быть не полагалось.

– Что такое? – вдруг сказал строгий голос.

Тимошка оглянулся. Откуда-то объявился господин в строгом костюме и черной шляпе. Он уставился на парня:

– На что лает твоя собака?

– А вы кто будете?

Господин споро объяснил и повторил вопрос.

От страха Тимошка пробормотал что-то невнятное и вытянул палец.

Там, куда ткнул натруженный указательный грузчика, среди древесного мусора белел предмет, который, несомненно, был не чем иным, как человеческой рукой. Тузик замолчал, боязливо подкрался и принюхался к находке.

А господин в черном осклабился:

– Вот и хорошо… Как звать?

– Тимофеем…

– Будешь, Тимошка, у нас свидетелем.

8 августа, половина одиннадцатого, +20 °C.

Морг Императорской Медико-хирургической академии на Загородном проспекте

Настоящего свидетеля на опознание трупа и калачом не заманишь. А вот зеваки и бездельники прибегут с радостью, еще будут толкаться от нетерпения. В очередь встанут, что и в дверь не протиснуться. Вот, пожалуйста, цепочка столичных жителей начиналась в глубинах морга, а заканчивается в садике. Человек пятьдесят будет.

Тех, кто стоял в ожидании, не образумили перекошенные физиономии выходивших с опознания: мужчины нервно утирали лбы платочками, а нескольких дам вывели под руки, им стало дурно. Очередь упрямо двигалась к цели. Родиона Георгиевича даже не хотели пропустить, но Джуранский быстро навел порядок.

Появление коллежского советника не осталось незамеченным. Распахнулась облезлая дверь с табличкой «Заведующий моргом», выпорхнул высокий сухощавый субъект в идеально чистом халате. Доктор Лекторов тепло приветствовал гостя:

– Мы уж вас ждали-ждали, но народ стал волноваться, пришлось пустить. Вы уж нас простите!

– Ждали кого? – уточнил Ванзаров.

– Ну вас, естественно! В бумаге так прямо и указано: опознание начинать в присутствии помощника начальника сыскной полиции, – сообщил милейший Август Генрихович. – Так много о вас наслышан, какая честь познакомиться лично! Сегодня расскажу жене – не поверит!

Потребовались немедленные объяснения: от кого был получен такой приказ. Оказалось, вчера в начале седьмого телефонировали из сыскной полиции: с Выборгского участка будет привезено тело для публичного опознания. То, что телефонировали именно из сыскной, подтвердил санитар, который брал рожок. Он даже помнил фамилию телефонировавшего чиновника: Ванзаров. Примерно через час был доставлен пакет с официальным приказом, а около восьми приехала санитарная карета с телом.