Камуфлет

Но вот трагически не хватает чувствительных источников досуга: синематограф еще не пустил корни. Что и говорить, любое мало-мальское событие, да еще и объявленное в газете, привлекает большой интерес. Публика шла на опознание трупа, как на праздник. Еще не весь тираж «Нового времени» раскупили, а самые отчаянные искатели приключений уже толпились у морга. Никто из них не представлял, какая картина ожидает и сколько брома придется налить дежурным врачам. Человеческая природа такова, что прекрасное интересует образованных чудаков, а вот ужасное – всех и каждого. Гладиаторов отменили, а крови-то хочется, аж зудит.

Между тем желающих прибавилось. Скоро начнется толкотня.

– Пускай уж! – крикнул кто-то из толпы. – Чего народ мучаешь!

– Совсем совести нет! – поддержала бойкая кухарка. – Мне в лавку ишо!

– А мне на службу! – подал голос солидный господин. – Извольте открывать!

– Желаем опознать! – визгнул гимназист.

Санитар Гниляев глянул в лица мирных горожан, кипящие нетерпением и жаждой запретного, плюнул и широко распахнул дверь.

Народ ринулся голодной стаей, почуявшей падаль.

8 августа, в то же время, + 19 °C.

В доме на Малой Конюшенной улице, потом в I Выборгском участке

Кругом какая-то гадость, поле, усеянное птичьими трупами, а вдалеке кто-то кричал. Родион Георгиевич подскочил с дивана, на котором заснул в халате, кинулся спасать, но вовремя сообразил, что опять трезвонит телефонный аппарат. Стряхивая клочки сна, коллежский советник прошлепал голыми пятками по полу и схватил рожок.

– Ванзаров слуфает, – хрипло сказал он в черную дырку обтюратора.

– Господин начальник, утренние газеты уже прочли? – спросил Джуранский с интонацией, с какой полкам объявляют начало войны.

– Что?.. Газеты?.. Какие газеты?

– «Новое время».

– Мечислав Николаевич, который час?

– Девять часов три минуты, если не врет хронометр.

– Благодарю… А что с газетами?

– Через четверть часа буду около вашего дома. Разрешите выполнять?

Как раз хватило времени, чтобы вылить на голову кувшин воды, кое-как причесаться и накинуть пиджак. Софья Петровна выходить из спальни отказалась, впрочем, как и впускать в нее мужа. Потому через дверь были оставлены строжайшие инструкции: квартиру не покидать, про дачу не вздумать, а за провизией отправить дворника, дав на чай, ему же поручить растопку самовара, а самой не прикасаться. Супруга слабым голосом просила оставить ее в покое, есть-пить она вовсе не намерена, а если у кого-то осталась хоть капля сожаления, так он не пойдет на проклятую службу, а съездит за дочками.

Чтобы жена не запуталась с замком, Родион Георгиевич дверь не запер, слетел вниз, крикнул Епифанову подняться к госпоже за поручением и успел выскочить из ворот как раз в тот момент, когда Джуранский остановил полицейскую пролетку.

Забравшись на протертый диванчик, отвозивший на себе сотни задов преступников и стражей порядка, Ванзаров потребовал прессу.

Помощник не только заботливо раскрыл нужную страницу, но и позволил указать на объявление внизу колонки.

Сложно понять, что испытывает чиновник сыскной полиции, когда видит, как его не то что провели, а сделали полным дураком и посмешищем. Выставить на всеобщее опознание «чурку» да еще пригласить полгорода – это похлеще будет, чем возить в святом ковчежце. Это требует особого таланта. Или непроходимой глупости служебного усердия. Проявить такую могли только двое: Джуранский или Шелкинг. Ротмистр сам поднял тревогу и пребывал в смущении. Значит, остается один кандидат.

В ледяном спокойствии явился в Выборгский участок коллежский советник и потребовал пристава. Подполковник был оторван от завтрака, утирающим следы яичницы с губ. На лице его читалось откровенное удивление столь раннему визиту важного чиновника.

– Могу ли знать, Ксаверий Игнатьевич, кто позволил заниматься самоуправством в розыскном деле? – Родион Георгиевич мог чеканить простые слова как служебный приговор.

Пристав выразил глубокое непонимание вопроса.

Тогда Ванзаров сунул газету под нос и допросил:

– Вафа работа?

Шелкинг, сощурясь, прочел и заявил, что объявление не подавал.

– А где «чурка», то есть тело?

– Отправлено еще вечером в морг академии, – подполковник, кажется, считал это само собой разумеющимся.

– Кто отдал подобный приказ вам?

– Вы, ваше высокоблагородие.

Родион Георгиевич принюхался: пристав завтракал только с чаем. Тогда почему несет подобную ахинею?

– Извольте объясниться.

– Вчера вечером в шестом часу вы, господин Ванзаров, лично телефонировали и приказали доставить тело в морг академии. Что и было исполнено.

Джуранский осторожно покосился на начальника. Судя по усам, «командир» пребывал в бешенстве, смешанном с глубокой растерянностью. Но это мог увидать только опытный глаз помощника. Для всех остальных коллежский советник пребывал в думах, а потом спросил:

– Пристав, вы уверены, что телефонировал я?

– Безусловно.

– Могу ли знать, какие у вас факты?

– Да какие факты, когда голос ваш!

– Допустим. А еще?