Камер-юнкер

Тащило метра два или три, и без Лат наверняка ободрало бы до самых костей. Подняться уже не получилось: я кое-как срезал Серпом мелькнувший со стороны автобуса силуэт, но и сам тут же получил снова. С такой силой, будто на меня сверху рухнул панцер. Магическая защита с жалобным стоном промялась, размазываясь об асфальт…

И исчезла. Кто-то или подтащил “глушилку” поближе, то ли включил еще одну — совсем рядом. А я не мог даже понять, в какую сторону смотреть. Без Источника и Дара только что почти непобедимое тело вдруг стало до невозможного маленьким, слабым и уязвимым — а заодно и спросило за все, что я вытворял с ним последние полминуты.

Болело все, что могло болеть. Локоть, которым я снес дверцу машины. Едва не сломанный чужим заклятьем хребет. Черепушка, отчаянно гудящая то ли от удара, то ли от грохота выстрелов и воя боевых заклятий. Колени, ребра, глаза…

И все остальное болело тоже. Даже те места, названия которых я вообще бы не вспомнил — особенно сейчас. За несколько мгновений мое тело пропустило через себя колоссальный заряд магии родового Источника — а такое редко проходит бесследно.

Особенно когда тебя этой самой магии лишают. Быстро, грубо и бесцеремонно, в одно мгновение вырывая Дар с корнем. От боли перехватило дыхание, и сил хватило только кое-как перевалиться набок и полезть под пиджак за “парабеллумом”.

— Лежите смирно, ваше сиятельство, — произнес голос сверху. — Мы не причиним вам вреда.

Я промолчал — смысла ни ругаться, ни угрожать не было уже никакого. Рослый мужчина в шляпе и не по погоде плотном черном плаще стоял надо мной с пистолетом в руках. Дуло неизвестного мне револьвера смотрело прямо в переносицу. Но особого ужаса не вызывало — нападавшим явно дали приказ брать меня живьем. А вот расположившиеся в опасной близости от лица острые носы лакированных ботинок внушали куда больше.

При другом раскладе я бы, пожалуй, попытался рыпнуться, но уж точно не после такого. Мужчины в штатском обступили меня со всех сторон и через несколько мгновений принялись шарить по карманам. Забрали пистолет с запасными магазинами, подаренную Багратионом “глушилку”, а заодно и бумажник.

— Что такое, господа? — поинтересовался я, кое-как разлепив засохшие губы. — Вам так плохо платят? Мы могли обсудить это — уверен, мой дедушка даст вдвое больше каждому, если…

— Заткнись.

Пинок под ребра оказался куда убедительнее слов. Больше бить не стали, но я все равно внимательно обвел глазами всех нападавших, запоминая лица. И двоих, кажется, проняло. Масок они не носили, но тут же принялись прятаться за воротами курток… уже неплохо.

Значит не только знают, кто я такой — но и неплохо представляют себе последствия.

Которые, впрочем, со всех сторон пока складывались не в мою пользу. Путиловский остался слишком далеко, да и меньше всего мне бы сейчас хотелось, чтобы меня примчалась спасать Настасья. Дед наверняка рвал и метал — но теперь не мог даже нащупать меня Даром, чтобы или отдать команду людям в городе, или непостижимым образом явиться самому — как тогда, на “Бисмарк”. А городовые…

Нет, на них рассчитывать определенно не стоило. Если уж Орлов посмел напасть на меня прямо в городе, пара машин с мигалками его явно не остановят.

И все же схватившие меня головорезы куда-то спешили. Суетясь и толкая друг друга плечами, они подняли меня, скрутили руки за спиной и натянули на голову мешок прежде, чем я успел ехидно поинтересоваться, не желает ли его сиятельство появиться лично, чтобы засвидетельствовать мне свое почтение.

А еще — объяснить, какого черта вообще происходит. Не то, чтобы я считал Орлова великим стратегом, но идиотом он явно не был. А значит — прекрасно понимал, чем может закончиться для всех похищение наследника рода Горчаковых среди бела дня.

И все таки решился. Кухарка с ножом и превращенными в кашу мозгами — первое предупреждение. Взорванный магией автомобиль — второе. Личная беседа на выходе из зала Государственного совета, уже после того, как мы выпотрошили “Принцессу Анастасию” — третье.

Я проигнорировал все до единого, и теперь, похоже, расплачивался. Не посчитал себя неуязвимым и неприкасаемым, конечно — но все-таки недооценил ни противника, ни его возможности, ни решимость.

Ни, похоже, ситуацию. После месяца тишины ничто не предвещало беды, а теперь…

Мои размышления прервал не сильный, но весьма болезненный удар по лбу. Похоже, подручные Орлова упаковывали меня в багажник — и делали это не слишком-то аккуратно. Я негромко выругался, но дергаться не стал. Сам улегся поудобнее, вытянул ноги, насколько можно — и принялся слушать.

Меня лишили Дара и пистолета, связали руки, насильно погрузили и везли куда-то. Похоже на “Чайке” или “двадцать четвертой” — могучий звук двигателя я узнал без труда. Везли быстро, в спешке, но все-таки не настолько, чтобы надеяться на погоню. Голова все еще трещала, меня мотало по багажнику и пару раз изрядно приложило боком обо что-то твердое, но кое-как соображать все это не мешало.