Каменка

В народе уже очень давно ходит поговорка — «искать иголку в стоге сена». Но Гена решил, что к его случаю она категорически не применима. По крайней мере, в том виде, в котором ее обычно употребляют. Иголку от сена при долж-ной внимательности отличить все же можно. Другое дело — человек, подкинувший череп. Ведь главная беда с преступ-никами — их очень редко можно узнать по внешности. Да, конечно, бывает, встречаются такие типы, как, например, тот Сирой, от которых так и веет неприятностями. Они ведут ан-тисоциальный образ жизни, употребляют много алкоголя, часто попадают в драки, от чего их руки грубеют, а в лице проявляется нечто от обезьяны. Но Гена искренне сомневал-ся, что такому типажу могло прийти в голову измазать коро-вий череп кровью и подбросить его под дверь. Старый доб-рый мордобой или мелкое хулиганство — все, на что способны подобные типы.

Другое дело преступники хладнокровные. Такие на вид совершенно никак неотличимы от обычного прохожего. Они могут иметь нормальную работу, семью, детей. Ездить раз в год на недельку-другую в какой-нибудь санаторий по путев-ке. А потом бац, и сем трупов найдены в водоотводе ливне-вой канализации. Конечно, это не идет ни в какое сравнение с коровьим черепом, но все же. Если в голове у человека по-явилась мысль оповестить о своем негодовании именно та-ким способом, тогда кто его знает? Может и до смертоубий-ства недалеко. Тем более, слово «ОТВЕТИШЬ» явственно намекает на какие-то грядущие очень серьезные меры. Вот только какие? И за что?

Молчан упоминал проклятье. Володарову, по старой при-вычке, эта идея сперва показалась чуднòй, и он не воспри-нял ее всерьез, но придя домой, все же переосмыслил. Аль-бертыч с разинутым ртом, из которого жирной пиявкой сви-сал язык, и горящими красным глазами навсегда отбил в Гене желание сомневаться хоть в чем-то странном, связан-ном с Каменкой. А кот-домовой, вечно ворчащий о том, как сложно поддерживать чистоту, закрепил пройденный мате-риал. Поистине, это село просто создано, чтобы удивлять, и только исходя из этого, версия с проклятьем должна рас-сматриваться в первую очередь, с максимальной серьезно-стью. Кто знает? Может здесь и проклятья взаправдашние?

— Слышь, домовой? — задрав голову к потолку, громко по-звал Володаров. — Ты здесь?

— Куда ж я денусь?

Раздался хриплый голос кота откуда-то из-за спины. Гена к подобной неожиданности был готов, он уже немного свык-ся с неприятной манерой домового появляться где-то вне поля зрения. Но организм, в отличие от мозга, переучить так быстро не выходит, от чего внутренне Володаров все-таки съежился, будто ожидая удара.

— Ой, знал бы ты, как я устал от твоих пряток…

— Каких еще пряток? — непонимающе протянул кот. — Чего звал-то?

— Разговор есть, — Володаров пододвинул ногой малень-кий табурет, тот, что стоял у печки, и указал на него паль-цем. — Садись.

Материализовавшийся на подоконнике кот спрыгнул на пол, обернулся мохнатым человечком и, как было велено, сел.

Володаров медленно осмотрел его с тонких ног до несо-размерной телу головы и брезгливо поморщился.

— А ты бы не мог это… обратно в кота.

— Подумаешь, какие мы нежные. Между прочим, я еще красивым считаюсь… — домовой недовольно шмыгнул носом, а затем принял животную форму. — Полегчало?

— Да, спасибо. Ты только на свой счет не принимай. Про-сто я еще не привык ко всему этому… — он задумался, под-бирая слово, — суеверию.

— И хрен с тобой. Больно нужно обижаться. Царевна… Че-го звал-то?

— О твоем бывшем хозяине поговорить хотел.

На этот раз Володаров решил пойти путем не настойчиво-сти, но хитрости. Как ни как человечество по такой схеме поднялось в пищевой цепи над остальными видами планеты.

Свое первое официальное дело в Каменке Гена благопо-лучно провалил и знал, почему. Его Молчан об это преду-преждал и не раз. В Каменке жизнь особая, а значит и дела вести в ней нужно тоже по-особенному. Не стоит бессмыс-ленно метаться по селу, надоедая его жителям пустыми рас-спросами. Если такую вещь, как оживший труп никто не за-метил, то скрывающегося психопата и подавно. Гораздо проще надоедать пустыми расспросами домовому. И идти далеко не надо, и Альбертыча он, скорее всего, знал лучше других.

— А чего о нем говорить? — в хриплости кота промелькнуло раздражение.

— Да вот, оказывается, есть чего. Не без друзей твой упырь был.

— Не обзывайся.

— Это констатация факта, — парировал Володаров, но встретив непонимание уточнил: — В смысле, говорю, как есть.

— Как есть? Ну, значит и ты не человек, а кожаный мешок с гостями мясом и говном. Ну как, нравится? Как есть он го-ворит…

— Хорошо, тогда, как прикажешь его называть?

— Не упокоенная душа называй. Так и не обидно, и как есть, — последние слова домовой язвительно выделил. — А еще лучше, просто Геннадий Альбертович.