Каллиграфия

В то время пока бывший паша бежал на Восток в самом Трабзоне его искали по всему городу и окрестностям, а не найдя отправили в Стамбул во дворец Топкапы депешу о его побеге. Через четыре дня пришел ответ и шелковый шнурок не остался без применения. Тот, кто упустил попавшего в опалу пашу, тот на себя его и примерил. Однако из дворца Топкапы настоятельно требовали достать Нусрет-пашу даже из-под земли. Тогда некто с жиденькой бородкой и больными красными глазами посоветовал главному визирю обратиться за помощью к некоему Коста-бею, греку, о котором было известно, что он колдун и общается с самим шайтаном. Когда к нему обратились, Коста-бей прищурил левый глаз, цокнул языком и согласился. За хорошую плату в двадцать золотых динар он взялся за это дело и только попросил не беспокоить его, пока он сам не даст знать, что паша убит. Коста-бей заперся на втором этаже своего дома в Фанаре, разложил карты, опять поцокал языком и написал письмо, где подробно описал кого, когда и где нужно найти и убить. Он вложил в это письмо часть денег, полученных авансом, тот самый шелковый шнурок, которым собирались убить пашу и отправил в Тебриз. Письмо было без адреса, вернее на нем была всего одна османская и одна персидская печать. Шайтан, которому Коста-бей его отправил сам нашел это письмо на перекрестке перед въездом в город в безлунную ночь. Монеты, спрятанные в письме, он пересчитал, остался ими доволен, часть отсыпал себе в карман, а остальную часть проглотил, а шнурок завязал на своем левом запястье. От того шайтана пахло гвоздикой, лимонной цедрой и розовой водой, как от рожавшей женщины.

Пока его искали, Нусрет-паша, уже окончательно ставший Хасаном, научился бегло говорить на фарси, нагло обманывать и жалобно скулить. Он устроился поваром в том самом караван-сарае, где потратил последние деньги. Его оценили и теперь рядом с ним всегда стоял запах вареного риса, вареной баранины и вареных бобов. Когда он готовил горме сабзи или аше решт, то закатывал глаза и на его лице играла наивная улыбка. Он мягко резал мясо, солил его и перчил, так, что ни один кристаллик соли не просыпался на пол. Он умело и очень мелко нарезал зелень кинзу и баклажаны, так чисто мыл рис, что каждое зернышко сверкало в его руках. «Раньше я мог одним ударом своего меча разрубить врага пополам, а сейчас мои руки так искусно готовят еду, как будто я всю жизнь это делал» – думал бывший паша и распространял вокруг себя запах базилика, мяты и петрушки. Однако, так как без усов бывший паша был похож на шакала, когда он улыбался его лицо было столь безобразным, что люди в ужасе отворачивались от него, чтобы не видеть эту улыбку.

Однажды во сне он увидел, что на нем скачет женщина с большой, белой как молоко грудью. Она закатывала глаза и громко стонала в его сне. От этой женщины пахло гвоздикой, розовой водой и еще чем-то кислым, что сбивало все ароматы, но Нусрет-паша никак не мог определить, что это за запах. Паша понял, что спит и видит сон, он понимал, что проснется с мокрыми штанами и утром ему придется совершать полное омовение – гусл. Но, он очень не хотел просыпаться. И вот, скачущая на нем женщина вдруг приподняла его голову и обвила вокруг шеи Нусрет-бея змею. Он испугался и хотел было проснуться, но у него не получилось. Тогда змея облизнула своим языком его губы и прошептала: «Между Солнцем и Луной проходит тонкая граница в полсекунды полета, это границу можно пересечь, но только в одном направлении. От Солнца к Луне, но никак иначе. Нужно было бежать на Запад, Нусрет-паша». От этих слов повар Хасан проснулся с мокрыми штанами и медленно побрел в умывальную комнату совершить гусл и сменить штаны.

В то же время шайтан, которому поручили найти и убить беглого пашу продолжал жить своей обычной жизнью торговца письменными принадлежностями и особо не торопился исполнять поручение. Каждое утро он открывал свою лавку в Тебризском базаре, обслуживал покупателей, пересчитывал товар и все время улыбался. Однажды вечером к нему забрел странствующий дервиш, от которого шел запах сандалового дерева.

– Салам Алейкум, хозяин.

– Ва-Алейкум-ас-салам.

– Я хочу купить у тебя тетрадь и несколько каламов, чтобы записывать то, что вижу и слышу.

– Выбирай любые. Для тебя я снижу цену наполовину, святой человек.

– О нет, не называй меня святой человек, я обычный грешник, как и все. – Возразил дервиш. У него была белая, как молоко кожа, такого же цвета волосы и седая борода. Когда на дервиша падал свет, то отражался от его кожи как от зеркала и если не отвести взгляд, то можно было ослепнуть.

– Почему же ты грешник, ты все время молишься, соблюдаешь пост, читаешь Священный Коран. Даже если у тебя есть грехи, то не такие большие, как у многих.

– Ты прав, я стараюсь соблюдать все заповеди нашей религии, но даже при этом я не могу быть уверенным, что все делаю правильно.

– Я тебя не понимаю! – Удивился шайтан.

– Хочешь расскажу одну курдскую легенду, которую я услышал в Диярбакыре?

– Расскажи.