Калигула

— Они только этого и ждут. Подкупленные свидетели все подтвердят, тебя осудят, а твое состояние полностью получит император. Треть ты можешь спасти, если…

— Если наложу на себя руки?

Собеседник кивнул.

— Что будет, если завещание не переписывать? Если я ничего не оставлю императору?

— Он все исправит. Ловкие чиновники сосчитают твой налоговый долг в размере всего состояния. Но этот путь требует времени, а Калигула нетерпелив. Поэтому и предлагает завещать ему две трети.

— И он так делает всегда?

— До сих пор…

— Хорошо, тогда измени мое завещание, как требуется, пока я напишу письмо племяннику, и пусть оно полежит у тебя до его возвращения. Но припиши одно условие: дом и сад должны достаться Сабину. Рабов я отпускаю.

С этими словами он удалился в свои покои, чтобы без спешки написать короткое письмо Сабину. Кальвий знал, что больше они не увидятся.

Несмотря на непостоянство натуры и без конца меняющееся настроение, Калигула обладал превосходной памятью. Он никогда не забывал имена и события и, выступая с долгими речами в сенате, не пользовался записями секретаря. И юную Нимфидию император тоже не забыл. Однажды он спросил Каллиста:

— Три месяца назад ты представил мне свою дочь. С тех пор я ничего о ней не слышу. Она в Риме?

— Конечно, император. Я нанял домашнего учителя, который учит ее всему необходимому.

Император двусмысленно ухмыльнулся:

— Действительно, всему необходимому? Ей ведь уже пятнадцать. Пришло время познакомиться с радостью и искусством любви.

Каллист знал своего господина и был готов к разговору.

— Она еще ребенок.

— Отцы всегда так говорят. Она очаровательная девушка, насколько я помню. Приведи ее как-нибудь на Палатинский холм. Мы вместе поужинаем.

— Как пожелаешь, император.

У Каллиста были хорошие отношения с его одаренной дочерью, и разговаривал он с ней как со взрослой. Ее мать, тоже вольноотпущенная рабыня, давно умерла, но Каллист не помнил, чтобы когда-нибудь вел с ней такие умные беседы. Отец, не колеблясь, сразу решил подготовить Нимфидию к тому, что ее ожидало.

— Мы все в его руках, моя дорогая, и едва ли можем бороться с его капризами. Он хочет тебя видеть, и не имеет смысла отговаривать его или, тем более, надеяться на то, что он об этом забудет. Возможно, он оставит тебя в покое, но может и заставить лечь с ним в постель. Я тебе уже рассказал, что происходит между мужчиной и женщиной, поэтому подчинись, если он этого потребует, и прикинься по возможности глупее, чем ты есть. Скрывай свое отвращение, но не очень старательно. Тогда ты ему быстро прискучишь, но он не разозлится на нас — ни на тебя, ни на меня. Мы должны пережить это время, Нимфидия, вместе и не должны потерять его расположение. Придет время, и я позабочусь о том, чтобы весь Рим узнал, что ты пожертвовала своей невинностью против воли. Тогда ты сама сможешь выбрать себе мужа. Отчаиваться нельзя! В этом ничего страшного нет, поверь мне. Все быстро закончится, и знай, что я всегда рядом, всегда слежу, чтобы с тобой не случилось ничего плохого. Мы переживем это время, поверь.

Нимфидия внимательно слушала отца, и ее свежее личико не выдало ничего из того, что она думала.

— Ты говоришь об императоре так, как будто его правлению скоро придет конец, но Гай Цезарь совсем молод, и надо ожидать…

— И правда, он молод, но у него много врагов — мы должны быть ко всему готовы, даже к самому худшему.

— То есть к чему? — с любопытством спросила Нимфидия.

Каллист наклонился к самому уху дочери.

— Что он еще долго будет править…

Нимфидия поцеловала отца в обе щеки.

— Мы со всем справимся, — сказала девочка.

27

Легат выполнил свое обещание: в начале сентября Корнелий Сабин поднялся на борт военного корабля и уже через две недели сошел на берег в порту Остии. Путь до Рима он преодолел верхом.

Родители были очень рады, но Сабин чувствовал, что их что-то гнетет. На их лицах читалась глубокая печаль…

— Что с вами? Что-нибудь случилось?

Отец кивнул.

— У нас беда, Сабин: твой дядя Кальвий скончался.

Молодой трибун застыл в ужасе:

— Но… но я недавно получил письмо… Когда он умер?

Цельсий посмотрел на Валерию, и та сказала:

— Три недели назад, но он не был болен. Кальвий сам решил уйти из жизни.

— Он сам… Но это на него так непохоже! Дядя был настоящим стоиком, принимал жизнь такой, какая она есть! Я не понимаю…

— Лучше тебе обо всем расскажет его адвокат. Тебе все равно придется обратиться к нему по поводу завещания.

Сабин собирался сначала навестить своего друга Херею, но смерть дяди заставила его обо всем забыть.

Адвокат старался держать себя в руках:

— Такое несчастье, Сабин, что от нас ушел твой дядя Кальвий. Его отличали старые римские добродетели, и, несмотря на свое богатство, он вел скромную жизнь. Единственной роскошью, которую он себе позволял, были книги.

Адвокат явно ждал вопросов.

— Но почему он решил уйти из жизни?