Калибр имеет значение?

На пассажирское сиденье пса пришлось все же затаскивать, но Герда справилась. Погладила Ника по голове, улыбнулась. Зажигание, сцепление, газ… Кольт Герда бросила в бардачок. Туда же, скомкав, сунула косынку.

– А теперь мы поедем прямо на юг, Ник.

На лбу Герды сияло и переливалось клеймо. С – свобода.

Послесловие

– Видите? Вы видите, что происходит? П-понимаете, о чем наше лобби твердит уже который год? П-понимаете, почему мы настаиваем на запрете всех боевых гильдий и легализации огнестрела? Никто не с-станет просто так пользоваться п-правом «С». Это п-против человеческой п-природы… – Кореец в инвалидной коляске с шевроном КБН на груди в который раз просматривал свежую запись из северо-западной псарни. На коленях у него спал серенький пудель.

– Шутите? Будет же анархия! – Коренастая лучница поморщилась. Наверное, хотела чихнуть, но никак не могла.

– Дааа? А у нас сейчас порядочек, конечно же. – Носатая некрасивая женщина подняла голову от своего планшета и поправила очки. – От дома до остановки пока дойдешь, три прецедента минимум. ОВэшники… ну, овцы как-то еще отбалтываются. А стоит нацепить значок боевой гильдии – и всё. Без махача не обходится. Я-то уж знаю. А эти ваши дуэльные бульвары? Это же средневековье.

– «В день один бой – респекты с тобой»! «Выиграл прец – крутой боец»! – Свежий пластырь на щеке лучницы сполз, обнажив неглубокий, но противный порез.

– О господи. Бросьте вы эти ваши кричалки… – застонали одновременно кореец и очкастая с вышивкой «ОВ» на блузке.

– Простите. Привычка.

– Ну что. Готовим п-плацдарм? Начинаем реабилитацию к-короткостволов? П-предлагаю для начала вирусные ролики и, может быть, минисериальчик. Что-нибудь про п-пожилую женщину. С-собачку тоже введем, люди любят про с-собачек. Чтоб со с-слезой. Собачка по кличке Барсетка. К-как вам? – Пудель отчаянно завилял некупированным хвостом.

– Хорошо. Я распишу план действий. А что нам, кстати, со старухой делать?

– Ничего… – кореец помолчал и добавил. – Никогда.

Дмитрий Градинар Избыточная сила

Последний квартал Мегаполиса. Дальше – спальные районы. Фиджи, Юрадзаки, Шеноа, Кастель. Парни всё ещё улыбаются, но уже запахло оружейной смазкой, и технари из группы поддержки откинули борта тускло-зеленых грузовичков. За щёлканьем замков на ящиках цвета хаки и хищным лязгом затворов всё тише смех и перченые байки лучших балагуров. Манипула развертывалась перед выходом в рейд.

– Не копайтесь. Давайте по-быстрому. И чтобы всё подчистили! Не так, как в прошлый раз! – ворчит Лендер, старший центурион. Ему и проще, и одновременно сложнее. Потому что всё, что произойдет дальше, будет делаться от его имени. Правда, нашими руками, но таков обычай, не нам менять. – Меня подберете там, – он ткнул обгрызенным пальцем через плечо в кафе на углу, позади штабной машины. – Я буду валяться пьяным возле крайнего столика, подальше от окон. Надеюсь, всем повезет, и я не стану буянить. Не забудьте заплатить бармену. Двадцать фунтов, это уже с чаевыми. Как всё прошло – расскажете завтра, понятно? Тогда – ползите, змеи, очищать землю от скверны, пока не настал великий потоп! А я схожу, пообщаюсь с бутылкой виски.

По-быстрому, и всё подчистить – это вроде чтобы и Луна и Солнце светили разом. Чтобы и горячо и холодно. Взаимоисключающие вещи. Прошлый раз мы целой когортой пытались навести порядок в лабиринтах Даструма – одного из пригородов, где рядом с общежитиями работяг из сборочных цехов цвела и пахла нелегальная торговля алкоголем. Пабы, имевшие разрешение на разливное пиво, вовсю накачивали посетителей кое-чем покрепче. Мы закрывали глаза на подобные вещи, тем более что в самом Мегаполисе выпивки было хоть залейся, тут нет никаких запретов. А окраины… Ну, не всем везет родиться в семье богатых клерков. А глотки везде и всегда одинаковые. Но тут сверху кто-то рявкнул как следует, и пришлось напомнить, что для окраин вот уже второй год как введен сухой закон. А заодно куча других ограничений. Как и положено, вначале мы попросили сдать запасы спиртного добровольно, хотя отлично понимали, что это не сработает. Оно и не сработало.

Защищая запретное пойло, бутлегеры встретили нас огнем из таких же запретных стволов. Пули цвикали по шершавым панцирям легионеров как сумасшедшие сверчки. Нам пришлось ответить. Но к отчаянным стрелкам, оборонявшим склады и схроны, добавились те самые работяги, которым никак без выпивки. Их оружие тоже оказалось действенным. Уходя от запрета на всякий нарезной огнестрел, многие обзаводились охотничьим оружием, гладкоствольным. А вот с ним у защитных панцирей проблемы. Пулю они сдержат, если, конечно, не крупнее определенного калибра, а рой стальной дроби, летящий в лицо, вполне мог повредить сенсоры маски. Ребятам приходилось поднимать забрала, и тогда они рисковали получить в лоб и тех самых сверчков, и жакан, способный свалить кабана. Ещё в нас полетел рой булыжников и пустых бутылок. В общем, мы потеряли пятерых, прежде чем смогли утихомирить толпу и перещелкать заправил.