Калека, Дева, Старец и Дитя

Не перейти к насилию здесь и сейчас мог лишь человек, чья выдержка закалялась в пустыне. Потому что это восхитительное выражение её лица намекало на то, что он изначально неправильно её понял. А если так… её отказ заведёт его лишь сильнее.

— Не играй со мной, не надо, — попросил он, слыша непреднамеренную угрозу в своём голосе, — я уже давно именно в том состоянии, в котором тебе нужен.

— Так спят Старцы?

— Так спят мужчины и женщины.

— И что, это придаёт силы? Помогает отдохнуть?

— Отдохнуть? — Он не собирался отдыхать. Он собирался силы тратить. Ему нужно было их потратить, потому что те разрывали, сосредотачивая всё в нём на этой женщине. — Ты хочешь просто… отдохнуть?

— Я хочу спать. А спать, по-настоящему, так, как привыкла, я могу только с тобой.

Илай шумно втянул в грудь воздух. Такая невинность… То, что он принял за откровенность, за признание, оказалось просто детской беспечностью. Поэтому признаться в итоге решил он сам: всё что угодно, иначе это желание убьёт его.

— Так, как я привык, я тоже могу только с тобой. Хочу только с тобой. Я все эти десять лет думал, возможно ли это? Я выискивал в тебе любой знак, жест, взгляд — подошло бы что угодно. На слова я даже не надеялся. Но когда ты предложила спать с тобой… Ты хоть понимаешь, как это прозвучало для меня?

— Ты же отшельник. Я думала, ты поймёшь.

— Когда дело касается тебя, ночи, запертой комнаты и слова «спать», я — не отшельник. — Он даже человеком перестаёт быть. Он готов был наброситься на неё, как животное. Как ублюдок-Датэ, вот же чёрт.

— Да, ты не отшельник. Ты отступник настолько, что даже в утешении и сне видишь повод «трахнуть» женщину. А если я скажу, что… что я решила довериться тебе?

Отойдя подальше, Илай принялся концентрироваться на дыхании.

Всё дело в её голосе? Или в том, что она выбирает неправильные слова? Не может же он сам быть испорченным до такой степени, что любая её фраза звучит для него как призыв?

— Довериться мне? — спросил он. — Зачем?

— Чтобы ты поставил свою печать, которая нейтрализует печать Датэ.

Она делает только хуже. После предложения провести с ней ночь Илай меньше всего ожидал услышать просьбу присвоить её ещё и другим способом.

— И для этого ты должна переспать со мной так, как это принято в вашем клане наивных девственниц?

Она скрестила руки на груди, выглядя такой оскорблённой.

— Не говори об этом так, будто это тебя совсем не прельщает. Это большая честь. Настолько близко к себе я подпускала только свою единую.

Да, но настолько близко, насколько он хочет её получить, к ней не подходил даже Датэ.

— Может, до этого ты и спал с женщинами и познавал их в твоём любимом порочном смысле, — добавила она, — но ты никогда не познаешь ни одну так, как меня, если останешься. Ты не смеешь предпочитать этому обычный сон или даже необычный.

Илай убрал оружие и сел на пол ещё до того, как она закончила. Отвергая его, она решила допустить что-то интимнее банальной близости?

— Я хочу спать с тобой, — протянул он, интонацией давая понять, как сильно раскаивается в своей грубости и невежестве.

Но она, конечно, его чистым намерениям не поверила. Поэтому и подошла, собираясь это исправить, ведь, как он понял, это «познание» работало и в обратную сторону. Она готова была открыться ему только для того, чтобы самой добраться до его души. Понять его мотивы.

— Я всё ещё не уверена, что получится. Из-за амнезии, печати и того, что ты мужчина, — пояснила она, разглядывая его. Не любуясь, а как будто измеряя. — Но ведь ты взламывал печать и касался моей сущности неоднократно.

Да, и он по-прежнему мечтает коснуться другой её сущности.

— На что это должно быть похоже? — уточнил Илай, и она вздохнула, словно не могла поверить, что что-то настолько естественное и очевидное кому-то может быть чуждо и непонятно.

— Мы сядем спиной друг к другу. Главное здесь — дыхание и сердцебиение. Мы должны будем синхронизировать их. Дышать вместе. И чтобы сердца бились в такт. — Она присела рядом и коснулась пальцем его виска. — Когда мы обоюдно настроимся, наши сущности объединятся, и мы узнаем друг о друге всё.

— Так вот почему вы называете своих подружек едиными?

— Не только. Мы едины и мысленно, и телесно.

— О…

— Время Обретения Гармонии мы проводим вместе, сплетя наши волосы.

Хорошо, он вообразил себе нечто куда менее невинное.

— И долго длится это время?

— Не знаю, у нас не было календарей Внешнего мира.

— Сколько ночей? Или, может, лунных циклов?

Она покачала головой.

— Мы сплетаем волосы девочками, а расплетаем, когда наши тела и голоса сформируются, готовые обрести силу Ясноликих Дев. Так наступает пора Песни и Танца.

— И всё это время… несколько лет… вы, как сросшиеся близнецы, всё делаете вместе?

— Если тебе это, правда, интересно, постарайся контролировать своё сердце и дыхание.

Когда она рядом? Невозможно.