Калека, Дева, Старец и Дитя

Это произошло у реки, где я с некоторых пор часто бывала, и Чили как будто знала, где меня искать. Она пришла, чтобы дать мне зеркальце взамен моего, которое она утопила. Казалось невероятным, что в её ситуации Чили вообще могла беспокоиться о подобной ерунде.

— Возьми, оно мне больше не нужно, — сказала она безо всякого приветствия, протягивая мне подарок.

Чили сделала вид, что ничего особенного не происходит, хотя во все времена в нашем клане это было знаком симпатии. Признанием в любви. Утопив зеркальце Мяты, она решила заменить его своим?

— Такое красивое. — Я провела пальцем по узорной рамке, будто по оправе драгоценного камня. Никогда не видела стекла такой чистоты. Главным его украшением моему лицу точно не стать. — Ты уверена?

— Да.

— Едва ли ему понравится смена хозяйки.

— Тогда выброси его прямо сейчас.

Я повернула вещицу, поймав на зеркальную поверхность луч. Солнечный поцелуй скользнул по лицу Чили, и она зажмурилась.

Я улыбнулась.

— Думаю, в него может смотреться лишь солнце.

— Я ухожу, — заявила она, но с места не сдвинулась. До тех пор, пока наблюдающие за нами девочки не спросили, по-змеиному шипя:

— Нашла себе новую подружку, Чили?

— Нет! — рявкнула она, поворачиваясь ко мне спиной. — Мне никто из вас не нужен! Оставьте её в покое!

Чили убегала, понимая, что все мирятся с её существованием до тех пор, пока она не виновна ни в чём кроме своего рождения. Стоило ей хоть пальцем тронуть одну из Дев, и противницы Метрессы сочтут этот поводом растерзать её. У неё был небольшой выбор: либо прятаться во дворце, либо молча сносить издевательства. Для Чили обе эти участи были одинаково нестерпимы.

Мне было проще. Не только потому, что находиться в самом низу любой иерархии было привычно для меня. Пусть и «калека», но я была любимицей Мяты, поэтому мне старались сильно не досаждать. Лишь изредка самые смелые из учениц кидали в меня репей, заявляя:

— Это подходящие цветы для твоих волос. Радуйся, никто кроме нас их не украсит!

Ерунда по сравнению с тем, как однажды «украсили» волосы Чили её бывшие подруги.

Среди зачинщиц была Виола, как видно, жаждущая мести сильнее остальных. Думаю даже, это было именно её планом. Решившая раз и навсегда отмыться от звания приспешницы мужчины, она задумала казнь, жестокость которой полностью её оправдает. Никому кроме неё это провернуть бы и не удалось, ведь Чили вопреки всему тосковала по ней, несмело мечтая о воссоединении. Виола могла заманить её куда угодно и что угодно предложить…

На самом деле, я не знала подробностей. Просто однажды, проходя мимо заросшей ипомеей беседки, я увидела, как из неё вылетела Чили. Был невероятно солнечный день и её волосы в ярком свете казались живым пламенем… Это было прекрасно ровно до того момента, пока я не поняла, что её волосы действительно горят.

— Жгучий перчик! — хохотали убийцы, выглянув из укрытия, пока им не ответил вопль сгораемого заживо человека. Тогда, перепуганные, они бросились наутёк.

Её волосы сгорели за секунды, и пламя перебралось на лицо и одежду. Когда Чили упала на землю, я кинулась сверху, пытаясь сбить огонь. Крича и борясь, мы в итоге свалились без сил. Дым разъедал глаза. В горле — тошнотворное смешение крови из прокушенного языка и пепла. Мы обе плакали от ожогов, но раны Чили зажили за несколько минут, в отличие от моих. В то же время рана, которая останется с ней навечно, не шла ни в какое сравнение с моими. Поэтому дочь Метрессы продолжала кричать и вырываться.

— Всё прошло, Чили!

— Больно! Больно! Больно! Мне больно!

— Тише, успокойся. Всё прошло, слышишь? Тут только я, Ива, а эти шкодливые гадины сбежали. Они больше не тронут тебя, — хныкала я, неловко доставая из кармана подаренное ею зеркальце. — Вот, посмотри на себя. У тебя на лице ни следа не осталось. Всё мигом зажило. Им не удалось тебя обезобразить. Никому это не под силу, ты ведь такая… ты такая красивая! Открой глаза, ну пожалуйста. Взгляни на себя. — Я поднесла зеркальце к её лицу. — Вот как выглядит истинная Дева.

— Мои волосы! — взревела Чили, увидев себя.

— Они отрастут и будут ещё длиннее и роскошнее, чем прежде.

— Их нет! Мои волосы!

— Знаю, у тебя самые красивые волосы в клане.

— Что… Что они сделали со мной?! Что мне теперь делать?!

Похоже, волосы были её последним аргументом в пользу того, что она принадлежит к нашей семье так же, как и все остальные. И Виола у неё это слабое утешение отобрала.

— Успокойся, Чили, ты и без волос краше любой из нас.

— Не ври мне! Я урод! Калека! Я теперь окончательный мужчина!

— Не иди у них на поводу. Я же говорила тебе, ты ни капли не похожа на мужчину. Сама посмотри.

Она ударила по моей обожжённой руке, и я распрощалась и с этим зеркальцем: оно разбилось об камни.

— Тогда покажи мне его! — потребовала Чили. — Покажи мне, чтобы я поверила! Хотя бы одного! Мне нужно увидеть собственными глазами, чтобы никогда больше не думать об этом!

— Я не могу, прости.

— Почему?! Где ты видела их? Отведи меня туда!

— Я не могу, Чили. Они же умерли.

— Мёртвые — так даже лучше! Принесём их сюда и покажем всем!

— Но ведь они уже давным-давно сгнили.