Какого цвета небо

– Уговори Валентину Ивановну, чтобы легла в больницу.

Я вздрогнул от неожиданности, потом ответил:

– Не получится.

И тут мы подошли к рычагу с ковшом, он уже был навешен, и Вить-Вить, как обычно, не стал проверять работу дяди Феди.

Катя кричала сверху Филе:

– Дорогуша, ну и невесту я тебе подыскала! Пальчики оближешь!

Мы с Ермаковым поймали стропы, начали заводить их за рычаг. Дядя Федя сказал сзади Пастухову:

– Рычаг при сварке чуть повело.

Рычаг – пятиметровая узкая коробка, сваренная из двух швеллеров. На одном конце его закреплен ковш, на втором – блок.

Вить-Вить ничего не ответил дяде Феде, и так было ясно, что при монтаже предстоит дополнительная работа, если рычаг перекосило: он ведь должен войти внутрь стрелы.

Ермаков поднял руку, крикнул Кате:

– Лети, птичка!

Она просигналила, выбрала стропы, подняла рычаг. Мы все помолчали, глядя на него: нет, мы с Ермаковым застропили его правильно, монтировать в стрелу будет удобно. И вот когда мы шли обратно, Вить-Вить опять сказал мне:

– Не дело это, что она одна целыми днями дома. От тоски ноги протянешь.

На этот раз я уж ничего не ответил, только у меня стало сухо во рту, а в груди – как-то пусто.

…Из-за того что рычаг повело при сварке, мы провозились до самого обеда, нарушив график монтажа.

Катя-маленькая принесла рычаг с ковшом к экскаватору, выглядевшему странно, будто обиженно, из-за лежавшей на клетке брусьев стрелы, из-за пониженной лебедки, дизеля, – стен и крыши на нем еще не было. Клетку я выложил там, где надо, и той высоты, какая требуется. Когда Катя стравила рычаг, ковш лег перед концом стрелы, а рычаг – чуть-чуть сбоку от нее. Мы быстро перестропили его. Катя стала поднимать рычаг. Взяв ломы, мы помогали ей завести рычаг внутрь стрелы. Это получалось довольно гладко, если но считать, что я не успел выдернуть руку – кожу на пальцах ободрало об острые края швеллера. Это я только почувствовал, что ободрало: рукавицу снимать, чтобы посмотреть, было нельзя, тогда и все остальные узнали бы про это.

Рычаг занял свое место в стреле, монтажные отверстия их совпали. Мы с Филей забрались на стрелу, Белендряс, привстав на цыпочки, подал нам соединительный вал. Филя держал его обеими руками, направляя в отверстия, а я, легонько постукивая кувалдой, загнал его на место. Пальцы на руке у меня чуть, вроде, перестали саднить. Кровь уже запеклась, что ли?

Теперь надо было для порядка проверить, как ходит рычаг в стреле. Мы с Филей быстренько застропили ковш, Катя-маленькая осторожно стала поднимать его. И вначале шел он нормально, а потом вдруг вместе с ним пошла кверху и стрела. Катя тотчас стравила трос, стрела снова легла на клетку.

Дело в том, что при работе экскаватора угол между стрелой и рычагом никогда не бывает таким, каким он оказался у нас, всегда больше. И на испытательной станции этого могли не заметить, там экскаватор проверяется только на рабочие режимы. Так что, возможно, все обошлось бы. Хотя, разумеется, кое-какой риск имелся.

– Риск, конечно, благородное дело! – как-то ска«зал дядя Федя. – Только я к рискателям отношусь с опаской. Почему им приходится рисковать? Нормальная жизнь не требует риска от человека.

…Я иногда про себя называю дядю Федю лакмусовой бумажкой: и ничего особенного он не говорит, чаще молчит, вот как сейчас, но ты почему-то так и чувствуешь, что не можешь покривить душой!

Как-то мы шли вместе с завода, и я спросил об этом у Игната Прохорыча. Он посмотрел на меня внимательно, сказал очень просто, но так, что я, наверно, на всю жизнь его слова запомню:

– Мастеровой дядя Федя. Всю жизнь он проработал. Мои уважаемые бывшие одноклассники во главе с Венкой Дмитриевым любят порассуждать об инфляции слова. По разным соображениям: и модно это, да и себя кое в чем можно оправдать, спрятавшись за эти рассуждения. А вот Игнат Прохорыч сказал мне самые обычные слова, которые я много раз слышал. И все-таки – будто впервые их услышал! И потому, что сказал их мне Игнат Прохорыч, и потому, что речь шла о дяде Феде, и потому, как он их мне сказал, я вдруг впервые рассмотрел первоначальное и важное значение слова «мастеровой»! Спросил тогда у Игната Прохорыча:

– Уж не из-за того ли появилось чуть пренебрежительное отношение к слову «мастеровой», что некоторые инженеры забыли: «инженер» происходит от латинского – «способный, изобретательный».

– Ишь ты! – сказал он, по-новому глядя на меня;