Как вы мне все надоели!..

Теперь ветер дул кораблю в нос. Опустившись как можно ниже, Жилло убедился – да, действительно, деревянная девица с невероятной грудью украшала нос шхуны, и по обе стороны широкого лица лепились крутые золоченые завитки деревянных волос. Ветром его кинуло прямо на эту необъятную грудь, крепко к ней приложило, а поскольку порыв стих, Жилло сполз по животу деревянной девицы вниз и въехал ногами в какую-то дыру. Высокая волна подхлестнула его и он, совершенно мокрый, еле успев прижать крылья, оказался в темной конуре.

Конура была до того узка, что одному человеку – и то еле повернуться. Как раз против дыры имелась дверь – через нее Жилло и вывалился в какой-то коридор.

И первое, что случилось – он вопль услышал.

– Помогите! Черт морской! – заорал, столкнувшись с ним нос к носу, какой-то бравый мореход. И, поскольку его угораздило шарахнуться от Жилло, когда судно переваливалось через волну, мореход шлепнулся аккурат на задницу. При этом он выронил фонарь и свечка в нем погасла.

– Чего орешь?! – напустился на него Жилло. – Какой я тебе морской черт? Немедленно веди меня к капитану!

– Черт! А кто ж ты еще можешь быть? – уверенно возразил моряк. Ребята! Черт!!!

Невзирая на шум бури, вопль услышали. Еще двое появились в коридорчике. И чего уж скрывать – не заметив в темноте, что мокрый гость лишен рук и снабжен крыльями, его скрутили, запеленали в парусину и повлекли на корму – показывать капитану. Впрочем, Жилло и не сопротивлялся особенно. Крыльями много не навоюешь.

Капитан Шмель сидел в своей каюте и развлекался бутылкой рома.

– Вот! – доложили моряки, ворвавшись и установив перед собой Жилло. Нечисть поймали!

– Откуда он такой взялся? – оторвавшись от кружки, недоуменно спросил капитан.

– Из гальюна! – доложили моряки. И описали, как Дик-Самопал шел себе тихонько в гальюн ради малой надобности, как дверь распахнулась и как морской черт сбил с ног бедолагу Дика.

– А надобность-то справил? – осведомился у пострадавшего капитан.

– Нет еще, – признался тот. – Не до нее же было!

– Ну так и лети мухой справлять! – гаркнул капитан. – И вы туда же! А с нечистью я сам разберусь.

Моряки выпустили из железных лап Жилло и на всякий случай отскочили подальше. Чтобы не пугать их своим нечеловеческим видом, Жилло стоял, не двигаясь, крылья волей-неволей по швам.

– Ну?! – грозно рявкнул капитан, вставая. – Мне повторять?

Моряки выпихнулись за дверь. Капитан подошел к Жилло. Видно, при всей своей отваге он тоже ощутил некоторую неуверенность. Протянув руку, он потрогал Жилло за плечо и понюхал пальцы. Потом взял за край намокшую парусину.

– А ну-ка, поворачивайся! – приказал.

Жилло, вертясь, высвободился. Мокрые темные крылья, свисая вдоль боков, очевидно, имели вид мокрого темного плаща.

– Серой ты вроде не пахнешь. Рожу подними, морской черт, – велел капитан. – И волосню мокрую с рожи убери. Дай взгляну. Впервые вижу, чтобы в бурю гости на шхуну через гальюн жаловали.

– Не могу, – сказал Жилло. – Нечем.

Капитан удивился, но подошел и сам пятерней освободил физиономию гостя от волос.

– Чуяло мое сердце, студиозус! – воскликнул он. – Что с руками-то? Отнялись, что ли?

Жилло молча развел крылья.

– Ого! – сказал капитан, но комментировать не стал. – Однако!.. Гонец мой до тебя добрался?

– Добрался. И передал, что велено.

– Испугался я, – честно признался капитан. – Ты сам видишь, от морского черта я не шарахнулся. Надо же иногда показывать этим бездельникам, что такое капитан. А вот что «Золотую Маргариту» отнять могут... Пусть уж у тебя этот бархат побудет. Не мог я ее за борт, понимаешь? И без «Золотой Маргариты» я помру. Она мне как дитя родное, понимаешь?

Тут порывом ветра шхуну так качнуло, что мокрый Жилло лег грудью на капитана и обхватил его крыльями.

– Лихо это ты... – проворчал капитан. – Хочешь – оставайся. Будешь заместо Дублона сидеть на рее и ругаться.

– Я бы охотно, – признался Жилло. – Так я от всех похождений устал, так вымотался, что с радостью бы пошел служить попугаем на приличную шхуну. Но не судьба – понимаешь, капитан, у меня там еще два морских черта между небом и землей болтаются.

– Мой гальюн – к их услугам! – развеселился капитан Шмель. – Открыт днем и ночью! Добро пожаловать! Выйдем на палубу, покричим им – пусть залетают.

– Нет, капитан, – вздохнул Жилло, – такое только раз в жизни удается. Да и не захотят они опускаться. С чего-то они решили, что их на твоей шхуне плохо примут. А теперь слушай меня – помнишь, просил ты меня узнать и про бархатную орифламму, и про цветы на ней? Кое-что мне выяснить удалось. И залезь-ка ты ко мне в карманы!

Когда капитан понемногу выгреб на стол всю ювелирову коллекцию, с него и хмель сошел.

– Студиозус! – гудит. – Это же уму непостижимо! Кто ты такой, студиозус? Откуда ты на мою голову свалился?

– Откуда свалился – ты и сам знаешь. А кто я такой... – Жилло задумался. – Вот видишь ли, удалось мне узнать кое-что о судьбе старого короля и его детей...

– Так ты что же, принц?.. – изумился капитан. – Так это за тобой гоняются?!

– Да какой я принц... – усмехнулся Жилло. – Я этот, как его... ну, бастард!