Как вы мне все надоели!..

– А чем плохо? Вот и за тебя кто-нибудь когда-нибудь замуж пойдет. Если, конечно, ворон считать не станешь, – фыркнула старуха.

– Позволь, тетка Тиберия! Так ты ж сама за меня собиралась! радостно напомнил Жилло.

– Ох, поймаю я тебя за язык... – беззлобно пригрозила она. – Смотри! Это знаки духов и демонов серебряных планет. Таких на подоле не было?

– Я ж тебе полчаса толкую – подол был синий, а знаки белые!

– Вот так я тебе и взялась объяснять, что значит цвет знака и как он смысл меняет! – буркнула старуха. – Ты его вид узнай, а с цветом я и сама разберусь.

Но у Жилло все, как на грех, из головы улетело. И неудивительно карлика в его природном виде он сперва созерцал, можно сказать, сквозь ковер, а потом – в судорогах. А поросята были просто розового поросячьего цвета. И без всяких знаков.

– Ладно! – проворчала старуха. – Теперь колдовством старого Алькуина займемся. Допустим, Неда это ребенком видела, да еще перепуганным ребенком. Но ведь что-то она запомнила?

– Знак запомнила... – неуверенно сказал Жилло. – Вроде как кулак в кулаке...

– Вот так? – показала старуха.

– Нет, правая рука вроде сверху лежала...

Тетка Тиберия сделала знак и замерла.

– Любопытно... – сказала она. – Надо отдать покойнику Алькуину должное – любил он старые знаки переиначивать. Иногда ерунда получалась, но тут он напал на верный путь! Значит, говоришь, правая рука сверху?

– А может, и левая...

– Ну и растяпа же ты! – не выдержала старуха. – Пойми же наконец, горе ты мое, как это все важно! Если удастся заклинание Алькуина разгадать и магам сообщить, они встречное заклинание сочинят! Ну-ка, давай рассказывай с самого начала – как он огонь зажег...

Жилло опять стал передавать рассказ Неды своими словами – и старуха поймала его на вранье. То ли он покрасивше выразиться хотел, то ли действительно память подвела – но началась между ними склока.

– Мелочи запомнить не можешь?! – стоя по ту сторону стола и упираясь в столешницу руками, шумела старуха. Жилло, в такой же позе, стоял напротив.

– Да что я тебе, попугай? Это он все сходу запоминает и повторяет, а я...

– Ну, лопнуло мое терпение!..

Старая ведьма c вредным видом прищурилась, щелкнула себя пальцем по бородавке, которая под носом, свистнула и высунула язык.

Результатом этих штучек было то, что Жилло вовсе онемел.

– Дурак я и растяпа, – загадочно произнесла старуха.

– Дур-рак я и р-растяпа! – не человеческим, а действительно попугайским голосом повторил Жилло.

– Очень хорошо, – одобрила старуха плоды своих трудов. – Так и ходи. Стой!

– Очень хор-рошо! – сходу заорал Жилло. – Так и ходи! Стой!

Подергала она графского слугу за руки.

– Вот теперь годится...

– Вот тепер-рь годится! – и, к собственному изумлению, Жилло замахал руками, высоко вздымая локти, на манер попугая, сидящего на жердочке.

– Будешь еще с почтенными пожилыми дамами спорить? – спросила тетка Тиберия. – Будешь сцены, как балованное дитя, закатывать?

И тут же на стол вскочил потерявший совесть Нариан. Он сел, уставился Жилло прямо в глаза и изобразил, широко раскрыв клыкастую пасть, что-то вроде:

– Ур-ру-няю-ау-урр!

Разумеется Жилло повторил все услышанное, включая кошачий мяв. И хлопанье крыльями тоже исправно продемонстрировал.

– Прелестно, – сказала тетка Тиберия.

– Пр-релестно! – согласился Жилло.

А затем, чтобы он не орал почем зря, старая ведьма взяла его за руку и отвела туда, где устроила на ночлег пернатых братцев. Кое-как постелила и ему. Спокойной ночи не пожелала, зато сделала глубокий реверанс и показала язык, что в ее преклонные годы было вовсе непростительным баловством.

Поскольку Жилло вымотался во время полета, а потом наелся горячего, то его и потянуло в сон. Не успел он голову на подушку положить, как уже растаяло все вокруг. А Дедуля с Малышом уже давно посапывали.

Проснулся Жилло от крика.

Это служанка Денизы обнаружила незваных гостей, привела хозяйку, и они вдвоем костерили Дедулю с Малышом на чем свет стоит.

Напрасно братцы-воришки показывали крылья и клялись, что крыльями ничего стянуть невозможно – не было к ним больше доверия.

Рот у Жилло сам открылся, чтобы повторить чье-то крепкое словечко – и тут Жилло вспомнил про попугайское колдовство окаянной старухи. Зажав рот рукой, сорвался он с лавки, на которой провел ночь, и пулей вылетел из погребка. Но на улице было не легче – прохожие на ходу разговаривали, лошади ржали, где-то петух глотку драл, где-то пес надрывался... Жилло, не отрывая руки от рта, понесся к тетке Тиберии.

Он ворвался к ней как раз когда она, поставив перед Виго миску с кашей, помогала завтракать Маку.

Стоя в дверях, Жилло показал ей пальцем на свой рот.

– У тебя лицо другое стало, – без особого удивления заметил Виго.

– У тебя лицо др-ругое стало! – и Жилло захлопал крыльями.

Виго медленно положил на стол ложку.

– Повтори! – вдруг потребовал он.

– Повтор-ри! – немедленно выполнил приказ Жилло.

– Кукареку! – вдруг завопил мальчишка, выскакивая из-за стола.

– Кукар-реку! – проклиная все на свете, завопил и Жилло.