Как воспитать ниндзю

Ведь человек не может съесть больше определенного количества в день, потому экономика «минимума» не развивается... Выше определенного минимума не перепрыгнешь... Но когда услуг у каждого накоплено выше простого минимума, начинаются развиваться ремесла... И там, где всеобщая нищета, промышленность обычно стоит и не движется...

И что чем больше образование, культура, тем больше у него культурных потребностей, тем лавинообразнее развиваются ремесла, культура. Которая, на самом деле, есть двигатель торговли.

Ибо это те потребности, которые двигают сложную экономику.

И как я устроила школы для всех детей в своих поместьях, и как крестьяне теперь даже дерутся, чтобы дать детям лучшее образование, – со смехом рассказывала я, подчеркнув, что прежде всего уделила внимание развитию наблюдательности, ибо это на самом деле развивает память и цепкость ума...

И что у особой группы буддистов в их горном Тибете почти поголовно абсолютная память и острейший ум, ибо их в первую очередь тренируют в наблюдательности. А это и есть память и мысль, ибо, ухватывая все особенности явления, все его отношения, взаимосвязи, корреляции, человек может потом воспроизвести его. И что учась воспроизводить в уме картинку до деталей, только поглядев на нее, я делаю из детей монстров, которые схватывают страницу только поглядев на нее.

И у меня есть умные работники.

Внимательно слушавший меня человек вдруг ни к селу ни городу начал говорить, как прекрасен юный принц, что ему подыскивают уже невесту, и вообще, как я отношусь к идее выйти замуж за китайского принца.

Я глупо хихикнула.

А он вдруг спохватился и спросил, сколько мне лет.

– Три года! – честно сказала я.

Он сквозь зубы выругался про себя.

И приказал подать нам конфет и сладостей. И спросил, люблю ли я играть в куклы.

Я сказала, что не люблю, когда меня закутывают и причесывают. У меня есть сестра, которая любит играть в куклы. И она старше меня на три года. И пожаловалась, что она не понимает, что мне скучно, когда меня закутывают и носят на руках, одевают в разные платья и баюкают, потому я ненавижу играть в куклы. И вообще считаю это гнусным издевательством над честью младших.

Он только хихикнул.

И сказал, что даст мне телохранителей, чтобы они меня защищали.

Я тоже хихикнула.

Он оставил тему кукол и поспешно сказал, что он не то имел в виду, куклы – это игра, а вот у По зато будет громадное поместье, где можно будет, играя, применять свои знания.

С ним было так хорошо беседовать, он так жадно интересовался, и в нем чувствовался острый ум, что я похвасталась, что купила за свои карманные деньги громадное нищее имение к Северу от столицы и уже за неделю с чем-то привела его в относительный порядок, заставив все крутиться и вертеться. И даже похвалила трудолюбие китайцев, которые в отсутствие монет и малых цен на свой труд, вдруг развернулись вовсю и создали уже всего за неделю друг другу около тысячи мастерских... И что оно было удивительно нищее, а сейчас уже мне же предложили за него двойную цену, но я только смеялась, ибо там оказалась и руда, и старый золотой прииск, который с учетом новых технологий из Англии даст еще чудовищную прибыль, и чудесные места...

Китаец помрачнел, и, отойдя, тут же позвал слугу и куда-то послал.

Я удивилась.

А он продолжил расспрашивать... Когда вдруг подошел какой-то мужчина, и что-то ему подтвердил.

– Имение действительно продали две недели назад... – странно грустно улыбаясь, сказал китаец мне. – А я и не знал!

 С ним было так интересно говорить, а мне после гибели японца было так грустно, и не с кем болтать, что тараторила с ним без умолку.

Внезапно мой взгляд остановился на одном из слуг. Синие глаза! Кривые коричневые зубы! Хоть он был переодет, меня невозможно было обмануть.

Китаец спросил, что такое. И я, не подумав, привыкнув болтать с ним откровенно, брякнула, что видела его в тайном притоне для ночных убийц. И, хоть я быстро спохватилась, но было уже поздно – слово вырвалось, и его услышали.

И слуга тоже. Он понял, что он раскрыт, хотя и не понял как.

Резко развернувшись, он кинулся на китайца рядом со мной, выхватив откуда-то нож в мгновенном, почти невидимом прыжке. Он бы убил его с такой реакцией, если б принял в расчет меня, и обошел бы стороной...

Но я, оказавшаяся обойденной вниманием и оскорбленной, просто ударила его ножом под сердце, ибо он прыгнул прямо возле меня.

Китайца облило кровью обидевшего меня человека. Если б он убил китайца, то придавил бы и меня. Только самозащита.

А я долго смотрела на испорченное кимоно и вздохнула. Опять папá скажет, что я неряха...

А потом посмотрела на убитого и тяжело вздохнула.

– Теперь меня не пустят в притон убийц... – печально сказала я. – Новости все равно разнесутся...

– Никуда туда ты больше не пойдешь! – нервно сказал китаец, будто он уже был как минимум мой отец. – Никто тебе туда не разрешит ходить!!! Такой маленькой!

Я грустно поморщилась. Будто большой разрешат!

– Я еще так много способов не узнала... – уныло проговорила я. – И хоть повесься. Хоть бери, иди и вырезай всю малину... – я повесила нос.