Как Веприк, сын Тетери, маманю спасал

— Чтоб, когда я вернусь, этого мужика глупого уже здесь не было! — приказала морская хозяйка.

— Которого? — хором спросили Чудород и царь, но царицы уже след простыл.

— Меня, наверно, — сказал подводный хозяин. — Давно она меня из дома не выгоняла.

Чудя тем временем, зацепившись пяткой за камень, смог стянуть с ноги один сапог и плотно нахлобучил его своей рыбе на морду. Рыба мотала головой, вертелась, но сапог снять не могла, потому что рук у нее не было.

— Эй, славный царь, — позвал Чудород, подойдя в одном сапоге к каменному трону и становясь на цыпочки. — Ч-ч-ч! Времени у нас мало! Слушай: есть у меня одна волшебная песня — Змея Горыныча приманивать. Хочешь научу?

— А Змей Горыныч на гуслях играть умеет? — спросил водяной.

— Он женщин крадет! Надо только женскую красоту в песне прославить — и он уже тут как тут. Я свою жену уже того… прославил. Слушай:

«Дева златоволосая, гордость Никеи,
Гордо ступает, прелестная, стройной ногою,
Мне ли подаришь свой взгляд, белолицая дева?
Я от любви и восторга безмолвен стою!..»

— Это не про мою кровопивицу, — печально признался морской царь. — Она в Никее никогда не была. И потом — у нее же хвост, откуда у нее нога, чтобы гордо ступать? Если только оторвет у кого-нибудь… У тебя той, левой, бабушкиной, не осталось?

— Слова немного переделать надо и все дела: вместо «золотоволосая» — «зеленоволосая», вместо «гордость»…

— «Пакость» — обрадованно подсказал царь. — «Пакость морская»! А вместо «прелестная» — «противная»!.. Я ее знаешь как зову, когда не слышит? Рыба! Просто рыба и всё! Как там? «Ты мне подаришь свой взгляд, тухлая рыба?» — водяной радостно захихикал.

Пошептавшись, прославители женской красоты завопили дружным хором:

«Рыба волосатая, пакость морская,
Шустро виляет, противная, кривым хвостом
Ты мне подаришь свой взгляд, тухлая рыба?
Я от твоего скандального нрава утоплюсь скоро, хоть я и царь морской!»

— Последняя строчка длинная очень, — критически заметил Чудород.

— Зато от души! Давай еще раз, а? Три-четыре! «Рыба волосатая»… О! Змей Горыныч летит!

Чудя, который никак не ожидал, что от его волшебной песни получится какой-нибудь толк, с изумлением оглянулся и исполнился ужаса: к ним неслась славная царица в съехавшей набекрень светящейся медузе.

— Ты это о ком «рыба волосатая»?! — в гневе кричала она на мужа.

— Не волосатая! Лысая! — попытался вступиться Чудя.

— Какая волосатая? — неискренне удивился водяной. — Мы разве пели «волосатая»? Мы пели… это… «усатая»!

— Да, сверху лысая, снизу усатая, — поддержал его Чудя. — А сбоку — полосатая.

Чтобы порадовать царицу, он подхалимски ей улыбнулся и получил медузой прямо по физиономии.

— Тухлая, значит, рыба?! Рыба, да?! Рыба?!!!

— Рыбка! — поправился провинившийся супруг. — Это я так ласково выразился. Рыбка моя.

— Тухленькая! — добавил Чудя.

— Я вам покажу «пакость морскую»! Я вам покажу «тухленькую рыбку»! — визжала царская жена, швыряя в певцов обстановкой тронного зала: морскими звездами, камешками и рыбками. — Уроды!

— Не Уроды, а Чудороды, — поправил Чудя. — То есть он — Урод, а я — Чудород.

Царица внезапно перестала кидаться и закатила вверх свои лупатые глаза.

— Довели меня, бедную, — всхлипнула она, тесня руками свою широкую грудь. — Дыханье в груди перехватило!

— Какое дыхание, душенька? У тебя же жабры! — простодушно напомнил ей муж.

— И этому бессердечному тюленю я отдала всю свою молодость! — продолжала жаловаться себе самой царица, кротко хлопая ресницами.

— Молодость отдала, дай хоть в старости пожить спокойно, — ляпнул царь и прикусил язык.

— Вон! Из! Моего! Дома! — заорала морская владычица. — Оба! Убирайтесь немедленно! Чтоб ноги вашей в этом море не было!

Бурлящий водяной поток завертел Чудорода и понес прочь. По всему телу шипели воздушные пузырьки, в голове шумело от коловращения. Рядом с ним, кувыркаясь и булькая, летел морской царь. Кажется, они проломили крышу прозрачного дворца — с такой скоростью их несло. Через минуту глубоководное царство, его светящиеся обитатели и разноцветные скалы стали для Чуди лишь красивым воспоминанием.

— 34 НА АФРИКАНСКОМ БЕРЕГУ

Когда русские мореходы угрюмо подплывали к африканскому берегу, первыми, кого они там увидели, были Чудород в обнимку с морским царем, которые сидели на прибрежной скале и пели «Не зореньку ясную». Товарищи, не веря глазам, соскочили с лодки, по колено в воде бросились к Чуде, а потом так долго и радостно обнимали и целовали его, что нечаянно даже морского царя поцеловали несколько раз. Ветер восторженно свистнул и кокнул пустую лодку о берег, отчего она развалилась на щепочки.