Как Веприк, сын Тетери, маманю спасал

Когда русалки увлекали березовца в морскую пучину, солнечный свет все угасал и угасал, заслоненный толщей воды — пока вокруг не наступила непроглядная мгла. Средиземное море было в этом месте очень глубоко — примерно как от Березовки до другой Березовки, а то и дальше. Обитатели глубины не страдали от темноты: здесь жили светящиеся рыбы и червяки.

Чудя строго шлепнул по руке русалку, которая лезла пощекотать его под мышкой, и посмотрел вниз. Все морское дно было усеяно огнями, словно его тащили не в воду, а наоборот — поднимали к звездам. Зубастые рыбины с висящими на морде огоньками спешно выстраивались в ряд, чтобы освещать дорогу прибывшим. Из дна, мерцая зеленоватым светом, поднимались длинные, выше дерева, узкие листья. По камням ползали сияющие белые червяки с множеством ножек. В конце светлой рыбьей дорожки, в черной черноте, горели розовым прозрачные скалы, к которым подводные жительницы несли гостя. Сквозь высокие ворота пловцы попали к сиреневой стене из такого же полупрозрачного камня. За сиреневой стеной находилась третья — оранжевая, сквозь которую видно было, как покачиваются на той стороне разноцветные, словно звезды, рыбы, а за ней в светлом золотистом зале на высоком камне восседало волосатое губастое чудище с рыбьим хвостом.

— Будь здоров, славный царь! — крикнул Чудород, немного робея.

— Я не царь, я царица! — с обидою ответило чудище. — Утопите его!

— Погоди, душечка моя, — пророкотал низкий голос с другой стороны от Чудорода. — Это наш гость, он явился рассказать нам знаменитую историю о том, как его бабушка сломала ногу. Все в море только об этом и говорят.

Чудя боязливо скосил глаза и увидел второе чудище — еще больше, губастее и волосатее первого. По длине, считая хвост, морской царь был в два человеческих роста, и при этом ужасно толст. Рот у него был от уха до уха, а задранный вверх носик торчал опенком из зеленой бороды. В бороде прятались и играли маленькие полосатые рыбки.

Оба супруга уставились на гостя, моргая лупатыми глазами.

— Ну?! — весьма нелюбезно квакнула царица.

— Э-э-э… жила-была моя бабушка, — сказал Чудород. — И однажды она сломала ногу.

Видя, что рассказ не произвел большого впечатления, он добавил:

— Левую.

— И все? — спросил морской царь. Подумав, он горестно сообщил: — Я не распотешился!

— Она с печки упала, — поспешно уточнил Чудород, гадая, как бы сделать историю про сломанную ногу попотешнее.

— Нога или бабушка? — спросил царь.

— Что тут непонятного?! — крикнула ему через голову Чуди супруга. — Сказали же тебе: бабка лежала на печке, нога отломилась и с печки упала!.. Дурацкая сказка! Надо этого мужика утопить!

— А ты на гуслях играть умеешь? — поинтересовался морской царь, морщась от визгливого голоса жены.

— А у вас гусли есть? — ответил вопросом на вопрос Чудя, изо всех сил стараясь вспомнить, как эти гусли выглядят и чем на них надо играть.

— Нету.

— А жалко: я на гуслях-то играть большой мастер, — Чудя перебирал в уме, чем же он может развеселить хозяина. — Я колыбельную умею волшебную петь, «гундёж» называется — так что все кругом засыпают, а кто не заснул с ума сходит.

— Так ты что же, колдун?

— Ага, — согласился Чудя. — А еще я, между прочим, шайтан — у печенегов спросите. Меня же зовут Чудород. Чудеса, значит, рожаю в большом количестве.

(На самом деле мамка назвала так своего Чудородика, потому что он лез на белый свет чудным образом — вперед не головой, как все младенцы, а задним местом.)

Чудя ухватил в охапку проплывавшую мимо него остроносую рыбину и, баюкая ее, как родную дитятю, занудил:

— Спи-поспи, рыбёшечка,
Спи-поспи, малёшечка,
Спи-поспи, курёшечка,…

Рыбина внимательно и злобно поглядела незваной няньке в лицо и Чудя немного испугался.

— Ого, какие у нас зубёшечки, — пробормотал он, не отрывая взгляда от рыбьей пасти, — хуже, чем у моей ненаглядной Матрёшечки…

Тут рыбина оскалилась и попыталась откусить ему ногу. Березовец обеими руками зажал ей пасть и, налегая всем телом, ухитрился засунуть рыбину себе между колен. Рыба кряхтела и вырывалась, но Чудород не сдавался и обнимал ей рот руками и ногами, никак не успевая сообразить, что ему делать дальше. Он бы с удовольствием врезал неприятельнице кулаком между глаз, но боялся, что эта животина приходится какой-нибудь родней царю или царицу — не зря же она по дворцу плавает. Наблюдая, как гость прыгает верхом на рыбьей голове, царица с отвращением сказала мужу:

— Что за гости у тебя! Пойди-ка поищи второго такого болвана!

Обнаружив, что царь, увлеченный представлением, хохочет, шлепая себя по бокам и пуская изо рта пузыри, царица со злостью сказала:

— Далеко искать не придется!

«Эге, — заметил себе Чудород. — Хозяйка-то здешняя не в мед, видно, обмокнута. Такая-то царица и у меня дома есть.»

Царица взвилась с места и шлепнула себе на косматую голову голубую светящуюся медузу вместо шапки. Медуза хотела удрать, но царица так стукнула по ней кулаком, что та из синей сделалась красной и испуганно притихла.