Как устроен мир

В 1920-х годах на арену вышло первое после печатного станка крупное средство массовой коммуникации — радиовещание. Конечно, его возможности ограничены конечным набором частот. Никому не приходило в голову, что правительство обойдется без регулирования в этой области, вопрос был в том, какую форму примет это регулирование.

Правительство могло бы выступить за общественное радио с народным участием. Это был бы демократический подход, в меру демократичности самого общества. В Советском Союзе общественное радио получилось бы тоталитарным, но, скажем, в Канаде или в Англии оно было бы отчасти демократическим (повторяю, в меру демократичности общества).

Этот спор разгорался по всему миру — во всяком случае, его вели в более-менее благополучных обществах, располагавших роскошью выбора. Почти все страны (возможно, вообще все — исключения не приходят мне в голову) остановились на общественном радио — кроме США, выбравших частное. Оно не было частным на 100 процентов — вы могли создать небольшую радиостанцию, например, при колледже, с аудиторией в несколько кварталов. Но практически весь радиоэфир США перешел в частные руки.

Как пишет Макчесни, не обошлось без борьбы. Религиозные, профсоюзные и иные группы, отражавшие общественные интересы, считали, что США следует пойти путем всего остального мира. Но они проиграли, поскольку в нашем обществе власть принадлежит бизнесу.

Что удивительно, бизнес одержал и идеологическую победу, утверждая, что отдать радиовещание в частные руки — это и есть демократия, так как люди получают возможность делать выбор на рынке. Странное отношение к демократии, ведь ваша власть определяется тем, сколько у вас долларов, а выбор ограничен предложением, которое структурировано реальной концентрацией власти. Тем не менее общество, даже либералы, согласилось считать такое решение демократическим. К середине — концу 1930-х годов игра уже была в основном сыграна.

Борьба завязалась вновь — по крайней мере в остальном мире — спустя десятилетие, с появлением телевидения. В США никакой борьбы не было: полная коммерциализация телевидения произошла без всяких конфликтов. Но в большинстве стран — может быть, повсюду — телевидение стало общественным достоянием.

В 1960-е годы в других странах происходила частичная приватизация телевидения и радиовещания. В США в это время, наоборот, делались робкие шаги в направлении создания общественного радио- и телевещания.

Причины всего этого, насколько я знаю, никогда не исследовались сколько-нибудь глубоко. Как представляется, частные вещательные компании признали, что им трудно соблюдать формальные требования Федеральной комиссии по коммуникациям о необходимости отдавать часть программной сетки под сюжеты, представляющие общественный интерес. Например, Си-би-эс приходилось содержать крупный отдел, разбиравшийся с соответствующими претензиями. Лучше было от него избавиться.

В конце концов они, видимо, решили, что проще будет вообще сбросить этот груз: пусть существует небольшая, скупо финансируемая общественная система вещания. Тогда можно будет отвергать претензии как заявленные не по адресу. Таково происхождение нашего общественного радио и телевидения, которое теперь все равно финансируется в значительной степени из частных средств.

Корр.: Процесс набирает обороты, взять хотя бы Пи-би-эс (Общественная вещательная служба), которую иногда называют «нефтяной» (от «петролеум», а не «паблик»)...

Это тоже отражает интересы и могущество отлично сознающей свои классовые интересы бизнес-системы, постоянно ведущей напряженную классовую войну. Вопрос обостряется в связи с развитием Интернета и новых интерактивных коммуникационных технологий. Здесь неизбежен тот же самый конфликт. Он нарастает уже сейчас.

Не вижу оснований надеяться на что-то другое. Коммерческое радио имеет несколько целей, поставленных людьми, которые им владеют и управляют.

Как я уже говорил, они не хотят делиться полномочиями по принятию решений, им не нужны соратники, им подавай пассивное, покорное население, состоящее из потребителей и бездеятельных наблюдателей за политическими процессами, — россыпь распыленных, изолированных друг от друга людей, не способных объединить свои ограниченные ресурсы и стать независимой, внушительной силой, опасной для высококонцентрированной власти.

Корр.: Собственность всегда определяет содержание?

По большому счету — да, потому что стоит содержанию выйти за пределы, которые владелец готов терпеть, не замедлят вступить в силу ограничения. Но имеет место и значительная степень гибкости.

Инвесторы не врываются в телестудии, чтобы заставить ведущего ток-шоу или репортера делать так, как желательно для них. Есть другие, более изощренные и гибкие механизмы, под действием которых люди в эфире делают то, чего хотят владельцы и инвесторы. Действует всесторонний, длительный процесс фильтрации, благодаря которому все ступеньки системы, отделяющие сотрудников от позиций менеджеров, редакторов и др., преодолевают только люди, впитавшие ценности владельцев.