Как стать контрабандистом

Вертухаи не разрешили мне забрать с собой все вещи.

– Только самое необходимое для суда. Вас всё равно никуда не отпустят, пока к нам не поступят документы, – этот был из новой смены и просто констатировал очевидный только ему факт.

Я смирился и собрал накопившиеся бумаги. Тут не угадаешь, что может на суде пригодиться.

Внизу уже ждал Лёха. Он хмурился и с открытой враждебностью разглядывал парочку прибывших полицейских. После поверхностного вертухайского шмона я подошёл и негромко спросил:

– Ты чего?

– Терпеть ненавижу раскормленных бездельников. Что этих, что наших. На них пахать можно, а они только и могут, что права качать и штрафы с ошибками выписывать.

– Не о том думаешь. Прошлое заседание почти четырнадцать часов длилось. Готовься к нервяку и бессортирной никотиновой диете. У меня тогда всё отходы с трудовым потом вышли.

– Тю, напугал дальнобойщика кукишем²⁴⁰.

Полицейские нам попались вполне адекватные. Они разрешили короткий перекур, прежде чем завести в здание, а перед камерой даже предложили посетить туалет.

– Впервые такое, – Лёха присел на скамейку, – Сразу видно, что из полных семей. Уважительные, спасу нет.

Мы молча посидели с четверть часа, прежде чем за мной явился полицейский. Я снял куртку и оставил её Лёхе:

– Держи. Сверни и положи под голову. Время быстрее пролетит.

Тот же зал суда в военной академии. Все основные фигуры уже расположились по своим местам, только задние ряды почти пустовали. Мой сын устроился в этом зрительском секторе рядом с директором одной моей партнёрской московской компании. Я им еле заметно кивнул и улыбнулся. Рядом кучковались несколько человек из таможни под наблюдением Пышки. Вот ей я подмигнул и несколько раз надул одну щёку. Пусть понимает в силу своей испорченности. Видно правильно дошло, раз так сильно покраснела.

Я пожал руку Тони и подсел к переводчице. Она задумчиво доставала из своей сумки вторую бутылку минералки.

– Доброе утро. Готовитесь к долгим баталиям?

– У меня есть… как это… опыт, сын ошибок трудных²⁴¹…

– … и мытня ²⁴², парадоксов друг, – подхватил я, – Да мы просто пророчество на пару из курчавого слепили.

– А это не оскорбительно?

– Никак нет. У нас вообще в стране постоянная чехарда по волосяному признаку. Даже целая теория заговора есть²⁴³.

Тут появилась судья со своей свитой и суетливо мельтешащей секретаршей.

– Ну, что… понеслась… поле ²⁴⁴… по кочкам.

– Кочки… это такие небольшие холмики? Но я про ваши кочки другую идиому слышала.

– Тут вы правы. Но, поймите и меня… рядом культурная дама… а так, конечно, идеальное совпадение.

Судья принялась читать документы, торжественно преподнесённые ей секретаршей. Я повернулся к Тони. Он нетерпеливо ёрзал, как боевой конь, ожидая сигнал для начала атаки. В таком состоянии его лучше не трогать. Пришлось удовольствоваться болтовнёй с переводчицей.

– Как вам суд?

– Если честно, то он странный какой-то. Я не имею никакого права сама давать оценку, но мне кажется, что он… зелёный… нет, влажный… извините, совсем забыла, как правильно.

– Сырой. Неподготовленный.

– Да, точно. Доказательства неубедительные. И эти постоянные ссоры вашего адвоката с судьёй.

– Сейчас они опять начнут. Мой и так уже весь извёлся.

Перепалка началась сразу, стоило судье закончить чтение, и остановила свой недобрый взгляд на Тони.

– Это тоже надо будет переводить? – обречённо спросила переводчица, с хрустом сворачивая пробку на первой бутылке.

– Зачем? Милые бранятся… гонорар больше будет. Мне интересен только вывод судьи.

Ждать пришлось недолго. Так и не разгоревшаяся свара была прервана множественным стуком молотка и пламенной речью судьи:

– Внесу полную ясность. В соответствии со статьей 2-1 Закона об уголовных процессах, расходы защитника оплачиваются в соответствии с указом Государственной Коллегии. В статье 3 этого Указа сказано, что оплачивается время, потраченное на подготовку к делу, на непосредственную защиту клиента во время следствия и в суде. Также оплачиваются транспортные расходы защитника. В статье 4 Указа сказано, что оплачивается только ОПРАВДАННЫЕ рабочие часы и расходы. При их расчёте учитывается сложность и размер дела. Суд считает, что это дело не является сложным, если уж сразу ответить на требование статьи 8 Указа. Такие дела у нас в Лаппеенранте слушаются постоянно.

Тут она прервалась и стала мелкими глотками пить воду из стакана, моментально поднесённого секретаршей.

– Эк её зацепило. У вас что, только судья решает, какие действия адвоката оправданы, а какие нет? – я был слегка ошарашен таким неприкрытым давлением на моего адвоката, но решил уточнить.

– Да. А разве это неправильно?

– Вам виднее. Но, на мой взгляд, это такая здоровенная дубина для манипулирования непослушными адвокатами. Особенно её тонкий намёк не лезть в дела, которые она тут ежедневно щёлкает как орешки.

Наше обсуждение прервала так и не угомонившаяся судья: