Как спасти жизнь

Они все еще злятся на меня за то, что я здесь как турист, потому что, в отличие от них, у меня есть удобное место для сна и родители, которые внесут за меня залог. Но по мере того, как проходят месяцы, я думаю, мне удается доказать, что я могу постоять за себя, когда дело доходит до саморазрушительных тенденций. Единственная черта, которую я не переступлю – это тяжелые наркотики…

Когда я просыпаюсь, в воздухе пахнет дымом. Я в своей берлоге, с похмелья, голодный, с пересохшим ртом. Нормально. Ничего не горит. Я выбегаю из помещения, внезапно испугавшись, что дом моих родителей объят пламенем, но, опять же, никаких признаков того, что что-то не так.

Не переодеваясь, я хватаю ключи и наличные и следую за своим носом. Выхожу из дома и спускаюсь по Дайк-роуд. Запах становится сильнее. Я вижу темное пятно, поднимающееся откуда-то с набережной. Это больше, чем костер. Неужели на пляже разбился самолет?

Пересекая Севен-Дайлс, я вижу, что я не единственный, кто следует на запах.

– Что происходит? – спрашиваю я парня моего возраста в костюме агента по недвижимости.

Он с сомнением смотрит на меня сверху вниз, но тем не менее отвечает:

– Пирс горит.

Я перехожу на бег, и только проносясь мимо собора Святого Ника, понимаю, что не спросил, какой пирс. Мне страшно услышать ответ.

Достаточно скоро я вижу ответ, и он именно тот, которого я боялся. Тот самый пирс. «Старая Леди». Очень красивый Западный пирс, принадлежащий Брайтону, освещен изнутри, как художественная инсталляция.

Однако сейчас март, а не май, и аудитория у этого мероприятия намного больше, чем у любого жалкого фестиваля.

Нас сотни, может быть, тысячи – наблюдающих с берега. Но где вертолеты и катера, пытающиеся потушить пожар? Почему море не смягчает его свирепость?

У некоторых людей глаза покраснели от слез или дыма. Я пробираюсь между ними, направляясь к месту, где обычно тусуются мои приятели, рядом с волнорезом. Но это отнимает у меня много времени, и не только из-за толпы. Я не могу отвести взгляд от горящей постройки больше, чем на несколько секунд: оранжевое пламя лижет черно-белый павильон, который стоит над водой.

– Кто-то видел там скоростной катер прямо перед этим.

– Наверняка поджог. Как еще мог начаться пожар посреди чертова моря?

– О, я не знаю, может быть, какой-нибудь простофиля уронил зажженную сигарету…

Я вижу Спайка первым – не могу не заметить шляпу и рыжую бороду. Остальные тоже там, Зойи плачет, и это делает ее еще более разбитой, чем обычно. У Хэма есть гитара, и он наигрывает что-то меланхоличное.

Мы забредали в этот павильон пару раз, когда были под кайфом. Он грязный, весь в птичьем дерьме, полный скворцов и голубей – некоторые живые, многие мертвые. Запах мрачный, но внутри все еще есть магия: старые вывески, рекламирующие «Брайтон Рок», лучшие стауты и эли[38], и книжки со старыми театральными билетами, разносящимися сейчас вокруг, как снежная буря.

Топливо для костра.

Я чувствую, что кто-то наблюдает за мной.

Обернувшись, я вижу женщину в униформе. На моем лице появляется гримаса – «чего-ты-уставилась», прежде чем я узнаю ее.

Керри.

Слишком поздно, чтобы ретироваться. Пока она идет ко мне, я осознаю, насколько грязна моя парка, и рад, что дым, по крайней мере, должен заглушить запах моих друзей.

Со свадьбы ее сестры было, наверное, с полдюжины раз, когда мне казалось, будто я ее вижу, поворачивая за угол в переулке или смотря в витрину магазина. Но я никогда не оказывался достаточно близко, чтобы быть уверенным.

Я вижу шок на ее лице, когда она подходит ближе.

– Привет, Джоэл. Ужас, правда?!

Она выглядит прекрасно, даже в дурацком зеленом комбинезоне и без макияжа.

– Не могу в это поверить, – киваю я. – Ублюдки!

– Я была там, – продолжает она. – В прошлом году, на мой день рождения. Это было… невероятно.

– Знаю.

Она нервно улыбается остальным.

– Ну, как у тебя дела?

– О, ты знаешь.

– Ты работаешь?

Зойи смеется:

– Джоэлу не нужно работать. У него есть «Банк мамы и папы» с безлимитным банкоматом.

Керри хмурится. Зойи всего на пару лет старше, но, видя их рядом друг с другом сейчас, я понимаю, какой ущерб наносит наркомания. Она делает то же самое со мной?

Не то чтобы я окончательно пристрастился…

– Я в поиске, Керри, однажды что-нибудь подвернется.

Спайк, одергивая свой модный галстук, как будто это заставит его выглядеть умнее, протягивает руку и говорит:

– Если не собираешься нас знакомить, думаю, мне придется сделать это за тебя, ты, грубый придурок. Я Спайк.

– Не трогай его, Керри, ты не знаешь, где он был, – говорю я, пытаясь обратить все в шутку. – Ах. Слишком поздно. Это Хэм, и ты уже знакома с Зойи.

– Через и краткое, – уточняет Зойи.

– Да-да, через и краткое, это важно, не забудь! – я смеюсь, чувствуя, что каким-то образом защищаю их обеих. – Это Керри, мы… вместе ходили в школу. Сейчас она работает в службе «Скорой помощи». Она крутая.