Как сложно быть ангелом (СИ)

— Урчит! Животик ругается, что ты плохо кушаешь, — она поглаживала, а затем активно похлопала мне по животу, приспустив брюки и подняв рубаху. Залезла мне в пупок и надавила. Стало больно. Я вскрикнул. — Ну-ну-ну, потерпи. Сейчас станет полегче, — я икнул. Она посмеялась, наживая мне на раскормленное пузо. — Вот так. Теперь давай ещё кусочек, — Лиана затолкала в меня большой шмат мяса ангела. По щекам катились слёзы, я не хотел есть и умолял больше не кормить меня, живот уже трещал по швам. Меня почти вырвало, но она закрыла мне рот. Пришлось проглотить то, что усердно отвергал мой бедный желудок. Я еле-еле дышал. Дикая боль пронзала всё тело, я старался не двигаться и вдыхать как можно меньше. Лиана приподняла стол. Я был под наклоном. Она встала надо мной и вновь взяла за огромное толстое пузо. — Ох, какое же огромное брюхо… сколько лишнего в нём, если только лишний не весь твой большой живот… какой же ты толстый… что у нас тут? — она наклонилась и восторженно улыбнулась. — Растяжечки! Ты прямо сейчас толстеешь, Рафи, что за прелесть! Ну-ка, давай-ка пощупаем твой прекрасный животик, — она стала ощупывать и продавливать, проверяя, насколько я толстый. — Я аккуратно. Ты у нас особенный, толстячок. И животик особенный. Нежный, толстеющий, большой и идеально круглый. Знаешь, я решила, я стану потрошить тебя живьём, — она стянула с небольшого стола скальпель. Я и вскрикнуть не успел, как она вогнала его мне в брюхо и резким движением распорола. Боль и кровь. Я орал и умолял меня не трогать. Я дёргался и извивался, от этого было только больнее. Лиана раскрыла мой живот и с безумием в глазах запустила в меня руки. Я чувствовал, как она роется у меня в брюхе. Как поглаживает внутри живота по стенкам, как щупает желудок и надавливает. Меня душили слёзы и боль. Она вскрыла меня сильнее и запустила руки глубже в живот. Я чувствовал себя таким незащищённым, уязвимым, я мечтал умереть. Я ненавидел себя за то, что такой толстый. За каждый съеденный тортик, каждое пирожное, за каждую булочку, перед тем, как съесть которую, я опускал взгляд к своему пузу, похлопывал его, и думал: «ну ладно, это будет последняя» и никогда она последней не была. За складки, щёки, второй подбородок, за все ночные перекусы. Мне говорил брат, что пора бы прекращать, когда смотрел на то, как я пытаюсь застегнуть ремень на внушительном брюшке. И только Софа, моя любимая Софа, которую я уже не увижу, всегда ласкала меня и нежно поглаживала мне по животу, никогда не осуждая за то, что я так часто налегаю на сладенькое и жирное. Она была так добра, нежна, так ласково целовала, и никогда не упрекала за моё обжорство, а мягко опускала руку мне на брюшко и массировала область желудка, усиливая удовольствие от трапезы. Софа, моя дорогая, спасибо, что ты так терпимо и понимающе относилась к моему лишнему жиру, аппетиту и огромному весу. Я вскрикнул. Лиана сильно сжала складочку на моём боку. Я чувствовал, как она щупает мои органы, как сжимает печень, постукивает по диафрагме, скребёт ногтями по внутренним стенкам животика. Я плакал и просил себя убить. Лиана посмотрела на меня и резко вырвала у меня из живота часть кишок. Я откинул голову назад и стал орать от адской боли. Она вырвала из моего брюха почку и часть жира. Затем она вынула желудок. Очень большой и растянутый. Я дрожал и проклинал себя за то, что ещё жив. Лиана взяла ножницы и отрезала от меня желудок. Она разрезала его, выпотрошила, а затем положила назад в мой живот. Холодный, ледяной, неприятный, меня люто трясло и наверное вырвало бы. Я звал Гавриила, Софу, кого угодно, лишь бы меня забрали. Лиана похлопала меня по щеке, не давая терять сознание, и затем влезла мне в бедный животик головой, держа меня за пухлые бока. Она ела меня. Изнутри. Я рыдал и дрожал от боли, а Лиана всё смаковала мой живот. Я орал и орал. И затем я… проснулся.

Я вскочил и схватил себя за живот. Я… я цел? Это был сон?! Господи, что за ужас! Я осматривал и ощупывал себя. Животик цел, органы в брюшке, швов нету, я целый. Никто меня не ест, не закармливает и не копается в моих органах.

— Рафи, ты чего? — спросил голос Софы.

Я обернулся. Она сидела рядом со мной на диване с книгой в руках. Я зарыдал, обнял её и прижался к ней животиком. Беззащитным и самым выпирающим, который она любила и ласкала.

— Милый, пирожочек, мой пончик, что случилось? — волновалась она, гладя меня по голове. — Почему ты плачешь?

— Я тебя люблю, — всхлипнул я, стараясь забыть о кошмаре. — Сильно-сильно люблю.

— Я тебя тоже люблю, мой сладенький. Только не нервничай пожалуйста. Тебе кошмар приснился? Мой бедненький, это из-за меня, не нужно было просить тебя так плотно ужинать, да ещё и перед сном. Да и день был длинным, ты и так устал и испугался, извини меня. Моя сдобная булочка, пожалуйста, успокойся, я с тобой. Хочешь немного покушать, чтобы успокоиться?