Как сложно быть ангелом (СИ)

====== Шикарная (нет) новость ======

В моей жизни не было проблем. Таких, чтобы их можно называть чем-то глобальным и градообразующим. Так было до того дня, когда меня вырвали из кровати и чуть ли не в пижаме поволокли из дома. Сделали это мужчины в мундирах, с шестью белыми крыльями за спинами и ярко горевшими нимбами. На выходе меня встретил брат.

— Вы что творите? — возмутился он. — Я зачем по-вашему пришёл?

— Нам отдали приказ, вы не слишком торопились. — ответил ангел, видимо, бывший главным.

— Простите, н-но вы не могли бы отпустить? — робко промямлил я, пока мне сжимали руку и плечо.

— Отпустите, — попросил старший братик. — Я сейчас приду вместе с ним.

Ангелы переглянулись, отпустили меня и вышли из дома, оставив нас одних. Я одёрнул рубаху на животе и сдул волосы с глаз.

— Гавриил, что это сейчас было?

— Давай я объясню, пока ты будешь одеваться? Нам правда нужно поторопиться.

Вздохнув, я поплёлся в спальню. И там, пока я стягивал пижаму и искал что поприличней, Гавриил рассказывал:

— Наш хлипкий мир с демонами никогда особого доверия не внушал, но недавно они атаковали. Они вновь затевают что-то неладное. Всех архангелов созывают во Дворец Правосудия. Я мельком слышал, что скорее всего они будут командовать войсками, когда дело дойдёт до крупного сражения.

Брат был одним из военачальников армии ангелов. Ещё с детства ему была обещана эта работа. Он всегда рвался защищать интересы ангелов, всегда был ярым приверженцем альтруизма, знал абсолютно все молитвы на всех языках. Я тоже архангел, но я никогда не служил. Я не военный. Если честно, мне никогда не нравилась сама мысль о кровопролитии, будь то демон, ангел, да хоть простой смертный человек. Мне не очень нравится насилие. Гавриил конечно утверждал, что со временем я пойму, что «мерзких нечестивых грешников не должно существовать. Смерть для них — высшее благо», но это время всё никак не приходило. Я и демона-то толком не видел. Только издали и по рассказам Гавриила. Я понимаю, что бесы жестокие, лживые, двуличные и алчные, но от этого ненависть во мне не разгоралась. Даже тогда, когда я слышал о Великом Восстании Люцифера и количестве убитых.

— Ты чего такой унылый? — спросил брат. — Ты станешь командовать целым полком, Раф, это ли не радость?

— Я как-то… й-я рад, правда, — нервно улыбнулся я. — Но я не уверен, что командовать войском — это моё.

— Не волнуйся, никто тебя вот так на поле боя не выбросит, — усмехнулся он, хлопнув меня по плечу. — Сначала ты пройдёшь курс подготовки. Тренировки с мечами и магией, геральдика, красота!

— А-ага, — сглотнул я. Уже вижу унылые карты, непонятные стратегии, лежавшего себя на полу во время тренировки и хныкающего, что устал. — А мне обязательно это всё делать, да?

— Конечно обязательно, ты же архангел.

Именно в этот момент я больше всего пожалел, что брат генерала армии, а не какой-нибудь секретарь или инструктор, который объясняет прибывшим на небо людям, что они умерли, и что всё хорошо.

— Гавриил, это большая честь, я очень рад, но я… я не воин. Я не солдат, я врач.

— Зачем ты пользуешься этим словом? Оно звучит не солидно.

— Целитель, — исправился я. — Я целитель. Моя магия максимально не подходит для сражений.

— Хватит отнекиваться, Рафаил. Я знаю, ты волнуешься и нервничаешь, но обещаю, после первого же дня занятий ты осознаешь, что тебе вполне по силам освоить командование войсками.

Не осознаю. Я никогда не признавал этого вслух, но я трус. Я изнеженный трус, на поле боя меня убьют первым же выстрелом. А если и не убьют, то сломают точно. А потом я исцелюсь, и меня убьют ещё трижды. Сказать Гавриилу «нет» я не мог. Только благодаря ему у нас есть свой дом и вполне безбедное существование. Полководцев всюду уважали, им хорошо платили и с радостью звали на приёмы. Я чувствовал себя обязанным ему, поэтому перестал упираться. Брат стал рассматривать меня и встал сбоку. Снисходительно улыбнулся и похлопал по животу.

— К слову, во время тренировок и от этого сможешь избавиться.

— Мгм, — кивнул я, становясь пунцовым, как свекла.

— Я так за тебя рад, братик, — он обнял меня. — Ты станешь окончательно взрослым.

— Сейчас-то я недостаточно взрослый? — неловко усмехнулся я.

— Нет. С тебя сойдёт твой детский румянец, круглые щёчки, брюшко поусохнет. Я не могу, ты же с детства такой кругленький, красненький, настоящая упитанная пышечка. Я до сих пор иногда, когда на тебя смотрю, вижу маленького толстенького мальчика, — он стал тискать меня за щёки.

— Ну всё, ну пусти, больно!

— Ладно, ладно, одевайся.