Как приручить Обскура (СИ)

— Хватит кружить, — устало предложил Грейвз. — Решил трахнуть — вперёд, только давай по-быстрому, без этого нагнетания атмосферы. И, знаешь… — добавил он после паузы, — выпей оборотку перед тем, как снимать штаны. Самому с собой — это будет хоть немного забавно.

— Блефуешь, — сказал Гриндевальд, поднимая его голову за подбородок. — Я же вижу, что тебе страшно.

— Мне противно, — с кривой ухмылкой пояснил Грейвз. — Но если ты думаешь, что твой член станет моим самым кошмарным переживанием, прости — не станет. Я видел вещи и пострашнее.

— А что ты скажешь, если я буду приходить к тебе постоянно?

— Сил-то хватит? — Грейвз с усмешкой обежал его глазами. — В твоём возрасте вредно перенапрягаться, а я требовательный любовник. Придётся попыхтеть.

Гриндевальд, не сдержавшись, ударил его по лицу.

Выполнить угрозу он так и не смог. Подступался несколько раз, но Грейвз обезоруживал его отсутствием страха и многолетним, дистиллированным цинизмом, который он привык обращать только на самого себя и которым теперь с наслаждением делился с Геллертом.

Грейвз бы пережил изнасилование — да, это было бы мерзко, но он бы быстро об этом забыл. Как о любом другом шраме, привезённом с войны или полученном в стычке с чудовищем: нет повода ни для стыда, ни для гордости. На опасной работе всегда рискуешь что-нибудь схлопотать.

Пережить смерть Гарри он отчего-то не мог. Хотелось сорваться с места, прямо сейчас, рвануть в Германию или где там засела эта гнида, найти его, убить — или умереть, пытаясь. Это был бы самый простой выход, самое лучшее решение. Убить его или умереть самому. Немедленно. Без планов, без подготовки, с одной только палочкой и бешено пульсирующей в висках яростью. Пусть сдохнет. Пусть эта сука сдохнет.

Грейвз краем глаза заметил какое-то движение, развернулся — увидел свое искажённое отражение в застеклённой дверце буфета. Отражение усмехнулось.

Тело среагировало быстрее, чем Грейвз понял, что происходит — буфет взорвался стеклянными брызгами, тарелки и чашки лопнули, осколки взметнулись в воздух. Взвизгнули и треснули зеркала, звонким шорохом высыпались из рам, волной выбило оконные стёкла — первое, второе, третье.

Грейвз стоял, сжимая в руках палочку, тяжело дышал, сглатывая застрявший в горле комок и смотрел на стеклянное крошево — на ковре, на белом блестящем полу с серебристыми мраморными прожилками, на полированой крышке стола, у себя на плечах и на рукаве.

Молодец, Персиваль, — заметил внутренний голос. — Давай сразу головой, а не заклятием. Вдруг поможет?.. Давай, разбей ещё пару тарелок, как истерическая барышня. Ты бы видел себя со стороны. Ты беспомощен. Ты жалок.

— Сэр?.. — тревожно спросил Криденс. Он стоял на пороге комнаты, сжимая палочку. Обежал взглядом разбитые зеркала и окна, взволнованно посмотрел на Грейвза. — Я слышал шум.

— Вернись к себе, — резко приказал Грейвз.

— У вас кровь, — Криденс коснулся своей щеки. — Я могу вам помочь?..

— Ты не можешь помочь! — рявкнул Грейвз так, что Криденс вздрогнул. — Вернись к себе! Уйди, я сказал!

Криденс опустил руки и развернулся.

Ты не имеешь права.

Грейвз закрыл глаза.

Ты не имеешь права, Персиваль. Легче всего сейчас пойти и сложить голову, но ты обязан взять себя в руки. Твоя смерть ничего не изменит. Твоя смерть ни за кого не отомстит.

Он стоял, покачиваясь, до боли в пальцах сжимая опущенную вниз палочку, до судороги зажмурив глаза. Соберись. Ты обязан держаться. Ты не сможешь убить Гриндевальда сейчас, но у тебя есть Криденс. Хватит учить его детским заклятиям, займись настоящим делом. Тренируй. Оттачивай своё оружие. Если справишься, он убьёт для тебя Гриндевальда. Ты будешь отомщён. Все будут отомщены. Гарри тоже.

Грейвз восстановил гостиную сам, обойдясь без помощи Финли. Он хорошо помнил заклятия — три года пробегал в рядовых аврорах Отдела по контролю за соблюдением Статута, прежде чем полез наверх, к должности главы аврората. Он умел заметать следы.

Просевший и треснувший буфет собрался, посуда взлетела с пола, собираясь из осколков в тарелки, соусники, блюдца и чашки. Вещи-то ни в чём не виноваты. За что их крушить?

Он вернул на место рассыпавшиеся зеркала и окна. Уничтожил все следы своего припадка. Выкурил пару сигарет, восстанавливая равновесие, и только после этого поднялся на второй этаж.

Дверь в спальню Криденса была не заперта. Грейвз толкнул её пальцами.

Мальчишка сидел на постели, подобрав колени, и обнимал филина, почёсывая ему перья на загривке. Хоуп вилась у него по плечам и тихо скрипела.

Собрал всех друзей, — с внутренней ухмылкой подумал Грейвз. — Или они сами приползли, почуяв, что тот напуган или обижен. Эх, Персиваль… Герой. Как бы тебе сейчас не пришлось начинать всё с начала.

— Криденс, — негромко позвал он.

Филин злобно зыркнул на него и отвернулся. Криденс поднял настороженный взгляд. Не очень-то обиженный, не сильно испуганный, но очень тревожный. Будто он боялся не за себя. Чушь, за кого ещё ему бояться здесь?.. За тебя, дурака?..

— Я должен извиниться, — сказал Грейвз. — Ты ни в чём не виноват. Мне нельзя было на тебя срываться.