Как приручить Обскура (СИ)

Грейвз выдохнул дым через ноздри. Модести. Ну, конечно. У всех есть дурные сны, каждый тащит воспоминания, которые хотелось бы вынуть. Его преследует Гриндевальд, а что преследует Криденса?.. Или кто?..

— Я помню её, — сказал Грейвз, задержав сигарету возле лица. — Твоя сестра, верно? Такая странная замкнутая девочка. Что с ней стало?..

— Я не знаю, сэр, — Криденс опустил глаза. — Я не видел её. С того дня.

С того дня?.. Грейвз покрутил сигарету, раздумывая, что за день для Криденса должен быть «тем». Наверное, тот, где он едва не разнёс полгорода? Да, пожалуй. После «того дня» он считался убитым. Тогда он покинул Нью-Йорк. Наверное, ему не хватает прежней семьи?.. Если только эту стаю беспризорников под крылом фанатичной истерички можно было назвать семьёй.

— Ты скучаешь по ней?.. — спросил Грейвз. — По твоей сестре.

— Я… — начал Криденс и почему-то замолк. — Да, сэр. Я бы хотел знать, что у неё всё хорошо.

— Ты можешь попросить мистера Скамандера написать Тине, — спокойным тоном предложил Грейвз. — Помнишь Тину?.. Ты её видел. Такая приятная молодая женщина, — Грейвз покрутил рукой возле уха, намекая на каре мисс Голдштейн, и сбил пепел, — она однажды устроила бардак у вас в церкви. Она могла бы отыскать твою сестру.

Кажется, Криденс чуть улыбнулся. В темноте было не разобрать. Но темнота чуть-чуть потеплела.

— Иди сюда, — велел Грейвз. — Раз ты всё равно не спишь.

Он уже собирался позвать Финли, чтобы тот принёс горячего молока и печенья — или что там дают детям, которые не могут заснуть?.. — но Криденс, приблизившись, не сел за стол. Он вдруг сложился и сел прямо на пол, у ног Грейвза. Едва заметно качнулся из стороны в сторону, нерешительно приткнулся острым плечом к бедру.

Он сел спиной, Грейвз не видел его лица — только затылок с ровной линией густых волос и подбритую шею, торчащую из мягкого ворота пижамы. Грейвз выдохнул, пытаясь перебороть внезапную сладкую тяжесть. Почти сразу сдался. Потянулся пальцами к торчащей шее, провёл по ней. Криденс подался назад, подставляясь под ласку, кажется, тихо вздохнул.

Грейвз положил руку ему на макушку. Погладил по волосам. Кончики пальцев как будто покалывало, и он прочёсывал тяжёлые чёрные пряди, чтобы избавиться от странного ощущения.

Криденс подобрал под себя ноги, прижался твёрдым виском к колену Грейвза. И совершенно точно вздохнул — спокойно, глубоко, как человек, который нашёл, что искал.

Грейвз сидел молча. Курил, гладил Криденса по волосам. Не мог остановиться. Пропускал густые гладкие пряди сквозь пальцы, они щекотали кожу, а он снова нырял в них, снова, снова.

— Вам грустно, сэр?.. — негромко спросил Криденс.

— Мне снятся плохие сны, — сказал Грейвз.

— Про этого человека?

Криденс упорно отказывался называть Гриндевальда как-то иначе, оставляя его безымянным, будто наказывая.

— Да, — сказал Грейвз.

— Что он с вами делал?

— Ничего. Держал в плену. Разговаривал.

— Он вас бил?..

Грейвз усмехнулся, услышав в вопросе скрытую за ужасом ярость. Мальчик был злопамятен и обидчив. Но, кажется, мальчик считал, что может злиться на Гриндевальда не только за свою обиду. Это даже польстило. Трогательное и смешное желание отомстить. Нет, мстить Грейвз собирался только своими руками.

— Нет, — сказал он. — Он не мог, даже если хотел. Магия, которая отдала ему моё лицо, отдала бы ему каждую мою царапину. Он бы чувствовал ту же боль, что и я. А он боится боли.

— Он лечил мне руки, когда ма… Мэри Лу наказывала меня, — негромко сказал Криденс. — Он не мог вылечить себя?..

— Нет, — сказал Грейвз. — Ему пришлось бы лечить меня, чтобы самому излечиться.

Он вспомнил осколок стекла, вспоротые руки, горячую слабость. Гриндевальд тогда еле успел. Но успел. Может, зря?.. Сейчас не было бы их обоих. Криденс жил бы у Ньюта, игрался с Хоуп. А мир был бы спокоен.

Криденс словно почувствовал его мысли, привалился плотнее. Голова у него была тяжёлой, волосы — гладкими. Грейвз чувствовал, как тепло медленно разливается по телу, поднимается по бедру от колена, согревает локоть, предплечье — будто Криденс был волшебным огоньком, у которого можно греться в морозную ночь. Тепло добралось до щёк, мягко разжало рёбра, разрешило дышать в полную силу.

— Как вы сумели сбежать, сэр?.. — спросил Криденс.

— Я не сумел, — сказал Грейвз.

Это признание далось ему странно легко. Никому в мире он не сказал бы, что не справился. Но Криденс с его простым и наивным языком задавал вопросы удивительно метко. Хочешь — не хочешь, а ответить придётся, хотя бы самому себе.

— Я пытался сбежать, — сказал Грейвз. — Много раз. Но Гриндевальд был очень хитёр. Я был на острове в океане. Я не мог колдовать, не мог связаться с аврорами. Не мог уплыть. Однажды я попытался ранить себя, так серьёзно, чтобы это отразилось на нём. Чтобы он умер от раны. Но не вышло.

Криденс сдавленно вздохнул, прижался к колену Грейвза переносицей.

— А вы бы тоже умерли от этой раны?.. — глухо спросил он.

— Да.

Криденс зажмурился.

— Я не хочу, чтобы вы умирали, — прошептал он. — Не хочу.

— Я и не собираюсь, — спокойно сказал Грейвз. — У меня слишком много дел.