Как приручить Обскура (СИ)

— Я никому не скажу, что в глубине души ты не храбрый лев, а трусливый заяц, — с таинственным видом сказал Лоренс.

— Я Трусливый Лев, — вздохнул Грейвз, опять чувствуя, как к глазам подступает влага. Только теперь слёзы не кипели на глазах, обжигая их солью, а тихо-тихо собирались в уголках глаз и скользили по скулам.

Прохладные, незаметные.

— Почему ты всё ещё здесь? — спросил Грейвз, даже не пытаясь гордо помешать Лоренсу гладить себя по мокрому лицу. — Из-за меня?..

— Да, из-за тебя, — негромко сказал тот.

— Я не давал тебе уйти?.. Все эти годы?..

— Нет… Нет, — сказал Лоренс, так, что Грейвз мгновенно ему поверил. — У меня осталось одно дело. Время неважно, я его не заметил. Это ты его — прожил… А я — нет.

— Что за дело?.. — почти спокойно сказал Грейвз.

Они стояли, обнявшись, так плотно, что Лоренс казался таким же живым, как всегда был. Персиваль чувствовал тепло его тела, его руку у себя на спине, его пальцы у себя на носу, на щеках. Он лежал виском на его плече, полный благодарности и недоверия. В то, что Лоренс его не винит, он верил. Ему плохо верилось в то, что он действительно ничего не мог тогда изменить.

— Ты должен понять, — начал Лоренс, подбирая слова, — ты не убил меня. Ты подарил мне жизнь. Настоящую, счастливую…

— Короткую, — не удержался Грейвз.

— Неважно, — настойчиво сказал Лоренс. — Каждую минуту рядом с тобой я был по-настоящему счастлив. Я чувствовал себя живым. Ты показал мне, что такое любовь. Ты дал мне то, о чём другие только мечтают. Пойми наконец, как это… много.

— Я получил твой подарок на день рождения, — шепотом сказал Грейвз. — Ту книгу.

— Хорошо, — шепотом отозвался Лоренс. — Тогда у меня осталось только одно дело. И я уйду.

— Что?! — Грейвз вцепился в него, вскинул голову. — Не пущу!

— Персиваль…

— Нет!

— Мне пора уходить. А тебе пора возвращаться.

— Не смей!

— Я всегда буду здесь, — сказал Лоренс, погладив его по груди. — Сними траур. Тебе, конечно, страшно идёт чёрное, — он опять насмешливо улыбнулся, — но в мире есть и другие цвета. Попробуй примерить.

Грейвз смотрел на него молча, вдруг понимая, что в этот раз он его тоже не остановит.

— Мне так жаль… — наконец сказал он. — Мне так жаль, что мы столько всего не успели…

— Мы успели самое главное. Ты успел.

— Я больше никогда тебя не увижу? — с тихим отчаянием спросил Грейвз.

Лоренс молча покачал головой.

— Не уходи, — попросил Грейвз. — Я не смогу пережить это ещё раз.

— Ты и первый раз не дал себе пережить, — грустно сказал Лоренс. — Попробуй сейчас. Теперь должно получиться.

Грейвз смотрел на него молча, не отводя глаз, жадно пытаясь запомнить, удержать в памяти… это всё. Насмотреться впрок на его лицо, так удивительно, по-родному некрасивое, на глаза, движения губ.

— Расскажи ему про меня, — Лоренс улыбнулся, привычным движением головы откинул пряди тёмных волос с лица. Опустил руки и отступил. Грейвз задержал его, сжал ускользающие пальцы.

— Я не могу тебя отпустить, — беспомощно сказал он.

— Ты не можешь меня удержать. Прощай, Перси.

Грейвз был готов возненавидеть его за то, что тот так улыбался — любя, понимая, прощая, прощаясь… Будто он тоже пытался запомнить Грейвза перед тем, как уйти. И вдруг что-то живое, помимо потустороннего сияния, мелькнуло в его глазах. Лоренс качнулся вперёд, прижался к его губам — горячим, живым, обжигающим поцелуем.

— Проснись! — громом отдалось у Грейвза в ушах.

Он распахнул глаза. Он был один, в комнате с зеленоватыми стенами и золотыми цветами. В зеркальной глади таяло, улыбаясь, некрасивое длинное лицо.

— Лоренс! — он метнулся к зеркалу, ударился в него грудью, застучал в стекло, пятная его своей кровью. — Лоренс!

***

Криденсу вдруг показалось, что одно отражение вздрогнуло. Не так, как другие. Будто что-то мелькнуло в лице, на мгновение взгляд стал живым. Криденс кинулся к нему, прижался к стеклу руками.

— Пожалуйста, сэр, — горячо прошептал он, глядя в спокойные глаза Грейвза. — Это я. Это Криденс! Пожалуйста, услышьте меня… Я не знаю, что делать… Прошу вас!..

Персиваль, будто в самом деле услышал, скользнул взглядом к его лицу. Их глаза не встретились, он смотрел мимо — но он неуверенно поднял руку, и тысячи Грейвзов повторили его жест. Криденс прижался к стеклу ладонью, замирая от надежды и страха. Персиваль, помедлив, приложил руку в ответ.

Всего одно мгновение Криденс медлил, прежде чем всем сердцем позвать Персиваля к себе. И этого краткого мига хватило, чтобы другой Грейвз, в другом зеркале, бросился на стекло, сломав ровный и стройный ряд одинаковых Грейвзов. Он что-то крикнул, но через стекло Криденс не слышал.

Он отшатнулся. Сотни Грейвзов стояли, неуверенно приложив руку к стеклу, но лишь один, без галстука, с закатанным рукавом, стучал ладонью в стекло. Ужас, что мгновение назад он мог ошибиться, бросил Криденса вперёд, к единственному настоящему Грейвзу.