Как приручить Обскура (СИ)

— Тяжёлая у тебя работа, — Грейвз покивал в знак согласия. — Результаты, правда, так себе, но хоть беготни много. Пока бегаешь, не чувствуешь себя жалким неудачником, да?

— Чувствую, говоришь по собственному опыту, — парировал Гриндевальд, насмешливо улыбаясь.

Грейвз отступил, взялся за спинку кресла с резным деревянным подлокотником, переставил поближе. Сел, положил ногу на ногу.

— Ну, а как твои дела, Геллерт? — спросил он, и снисходительная насмешка в его голосе проступила сама собой. — Всё трудишься, как пчела?

— Представь себе, — подхватил тот. Взмахом ладони подозвал к себе кресло от камина, уселся по ту сторону преграды. — Пока ты прохлаждался, я менял мир.

— Это как же? — с искренним интересом спросил Грейвз. — Диванную обивку поменял или стены покрасил?

Гриндевальд засмеялся. Он очевидно наслаждался их пикировкой. Он, очевидно, полагал, что знает, куда ужалить. Он думал, что знает о Грейвзе всё — ведь он выпотрошил его, как цыплёнка, изучил все его страхи, знал все секреты. И это действительно было так, но кое-чего Геллерт о нём всё же не знал. Он не знал, что Грейвз состоял не только из грязных секретов и страхов.

— Перси, дорогой мой, зачем же так явно демонстрировать своё мещанство, — снисходительно улыбнулся Гриндевальд. — Я понимаю, что тебе из твоей уютненькой норки было не видно, что происходит в мире, но отвлекись хотя бы ненадолго от интерьерных проблем, оглянись… Я так скучал по нашим разговорам о политике континентов, — он с сожалением вздохнул. — Не разочаровывай меня.

— Хочешь поговорить о политике? — спокойно поинтересовался Грейвз.

— Ну хоть капельку, — тот издевательски сощурился. — Разверни свой талант, вытряхни из него пауков. Ты же когда-то был таким интересным собеседником!..

— Почти как Альбус?.. — невинно поинтересовался Грейвз. — Извини, или он для тебя тоже был — Перси?..

Гриндевальд заметно вздрогнул, у него на лице промелькнул страх. Всего на миг, но Грейвзу было достаточно, чтобы заметить, как сжались зубы и прервалось дыхание. Он смотрел на Гриндевальда, будто тот сидел перед ним в комнате для допросов — внимательно, пристально, не упуская ни одной детали. Тот быстро справился с собой, надменно усмехнулся.

— Ревнуешь?.. Не надо, Перси. Ты для меня уникален. Второго такого осла трудно найти.

— Ну, так как там… политика?.. — невозмутимо поинтересовался Грейвз.

Он чувствовал молодую, весёлую злость. Столько лет он пытался менять мир, убеждал, льстил, уговаривал консервативных трехсотлетних чародеев Конгресса, что мир не стоит на месте, и нужно двигаться вслед за ним — но все так панически боялись перемен, были так запуганы внезапными и бессмысленными атаками Гриндевальда, что любые реформы приходилось проталкивать нежно и аккуратно, как хер в задницу излишне нервному мальчику. Одной рукой держишь, чтоб не вертелся, второй направляешь, третьей развлекаешь его, пощипывая за соски, чтоб не косился себе за спину, четвёртой поддрачиваешь ему, чтоб расслабился и впустил, и всё это — не затыкаясь ни на минуту, потому что стоит тебе закрыть рот, как он мгновенно забудет все ласковые уговоры, завизжит и кинется удирать.

Грейвз наконец получил возможность говорить открыто. Высказать всё, что накопилось, виновнику всех своих бед — не скрываясь за дипломатией, не выбирая выражений. Высказать правду, которую он давно носил в себе — и он почувствовал, как азарт впрыснулся в кровь, словно бензин в камеру двигателя не-маговского автомобиля.

— Я давно слежу за твоими успехами, Геллерт, — сказал Грейвз, покачивая ботинком. — И давно хочу спросить…

Он сделал паузу, будто собирался задать интимный, щекотливый вопрос, и чувствовал неловкость от того, что приходится говорить об этом вслух.

— Я помню, ты всегда говорил, что желаешь магам свободы…

— Неужели ты наконец догадался? — тот усмехнулся, но не стал перебивать. Грейвз покусал губу.

— Ты занимаешься этим уже… сколько?.. Почти десять лет?.. Прости за нескромный вопрос, но… где результаты, Геллерт?.. — проникновенно спросил он, глядя ему в глаза. — Ты носишься по миру, как курица с отрубленной головой: туда побежал, сюда побежал, там враги, здесь враги… А где свобода-то?.. Как-то её не прибавляется.

— Ты так ничего и не понял, — разочарованно ответит тот. Огонёк интереса в его глазах погас. — Такие, как ты, никогда не понимают. Даже если ткнуть вам ответ в морду.

— Ладно, — покладисто согласился Грейвз. — Пусть я не вижу. Пусть я слепой. Но покажи мне хоть одного зрячего. Хоть одного мага, который скажет: вот, вот стоит Геллерт Гриндевальд, человек, который изменил всю мою жизнь! Я был несчастен, а он открыл двери моей темницы, и теперь я счастлив!

— Продолжай, Перси, у тебя отлично получается паясничать, — бросил тот, усмехаясь с какой-то горечью. — Не останавливайся.