Как приручить Обскура (СИ)

Криденс стоял, прижавшись лицом к его полотенцу, уголком гладил себя по щеке. Грейвз хотел окликнуть его, подойти, распахнуть дверь ванной и потребовать ответа, что происходит — но как в том кошмаре, застыл от ужаса и не знал теперь, что страшнее: Криденс, потерявший себя в плену у Гриндевальда — или Криденс, который тайком прижимается щекой, лбом, губами к полотенцу, которым только что пользовался Грейвз.

Ньют снова заговорил, но Персиваль уже ничего не слышал.

— Мне надо идти, — с трудом сказал он. — Хорошего вечера.

У Эйвери, как всегда, было оживлённо. Волшебники собрались в курительной комнате, сгрудились вокруг карточного стола. Талиесин заметил вошедшего Грейвза первым, коротко улыбнулся, подошёл, чтобы пожать руку.

— Что-нибудь случилось?.. — спросил Грейвз, очень надеясь, что это так, и какое-нибудь событие сейчас отвлечёт его от мыслей о Криденсе.

— Новость пришла час назад, — с сожалением сказал Эйвери, задержав его руку в ладони. — На Президента Пиквери совершено нападение.

— На Серафину?!

Персиваль резко отстранил его от себя, быстро подошёл к группе волшебников.

— Известно, кто это сделал?..

— А, Грейвз! — Юлий Малфой сделал знак, чтобы его пропустили. — Ужасные новости.

— Она погибла?..

— Нет, нет. Нападение было неудачным. К счастью. Я слышал, вы были близки?

— Мы дружили со школы, — Грейвз жадно окинул взглядом колдографии, разложенные на столе прямо посреди карт и фишек, машинально раздвинул их, чтобы не закрывали друг друга.

Пресс-департамент у Серафины всегда ходил по струнке — колдографии были чёткие, контрастные, внятные, как типографский шрифт. Место нападения не показывалось, на снимках был виден только убитый грифон и воздушные сани, обугленные взрывом. Грифона было жаль — Серафина выпросила его у родителей в Ильверморни, на втором курсе, и сама научила летать под уздой. Бедный Пайналь…

Мадам Президент на снимках выглядела сурово и грозно, несмотря на суету колдомедиков на заднем плане и обожжённую половину лица. Она явно хорошо подготовилась для выступления на публику, даже позаботилась сменить платье и высокий тюрбан, чтобы продемонстрировать своё присутствие духа.

Рядом с колдографиями лежал текст её выступления, Грейвз пробежал его глазами. Первое появление на публике сопровождалось самыми обтекаемыми формулировками — мы будем стойкими, трудности не помешают нам, виновные, конечно же, будут сурово наказаны… Угу. Если их удастся найти, этих виновных. Персиваль покусал губу.

— Похоже, вы были правы, Грейвз, — негромко сказал статный немолодой волшебник с лучистыми светло-карими глазами. — В Америке происходит что-то странное.

— Говорят, это организовали противники новых законов, — сказал Малфой. — После всех беспорядков в крупных городах, устроенных сторонниками Гриндевальда, меры безопасности в Штатах просто драконовские. Даже контрабанда остановилась, — он пожал плечами. — Гоблины никогда не сидели так тихо.

— А вы заметили, — сказал Эйвери, вставая за плечом у Грейвза и незаметно касаясь пальцами края его ладони, — что Америка перестала заниматься своими европейскими интересами?.. Посол во Франции покинул Париж и отправился в путешествие по Луаре, посол в Испании купил виноградник и пишет монографию о винных пробках. Персиваль, мне кажется, пока вы были на посту защитника спокойствия, такого бардака не было.

— Я не отвечал за международные связи, — хмуро сказал Грейвз.

Эйвери, смелея от отсутствия сопротивления, взволнованно вздохнул, продолжая откровенно поглаживать его руку.

— Скажите ещё, что вам не подчинялось Разведывательное управление, — широко улыбнулся кареглазый волшебник. — Мэнсфилд Смит-Камминг, глава Бюро секретных служб. Очень рад познакомиться с вами лично.

Грейвз кинул на Талиесина короткий взгляд, извиняясь, что отвлекается от их привычного легкомысленного флирта, шагнул в сторону.

— Тот самый Смит-Камминг? Мне казалось, вы умерли в двадцать третьем году.

— Только для магглов, — ответил тот. — Ну, что скажете? — он кивнул на колдографии и покрутил в пальцах тонкую сигару. — Видите чей-нибудь хвост?..

Грейвз глубоко вздохнул.

— Я бы поставил на Валентайна. А через его голову — на Гриндевальда. У Серафины хватит жёсткости привести страну в порядок, а им это очевидно не на руку. И она всегда была за дипломатические связи.

— Нам очень не хватает связи с Америкой в эти дни, — со значением добавил Эйвери. — Она всегда была для нас примером сильного, крепкого лидера. Уверенного, порой даже жёсткого.

— Ваша любовь к жёсткости, Талиесин, заставляет меня думать, что вы даже спите на голых досках, — улыбнулся Малфой, забавляясь этой маленькой сценой.

— Спать не спал, но лежать доводилось, — засмеялся тот.

— Послушайте, Грейвз, — сказал Смит-Камминг. — Не возобновить ли нам наше сотрудничество?

Персиваль поднял брови.

— Даже не знаю, чем могу быть вам полезен в моём положении.

— Меня интересует, что затевает Гриндевальд у меня под носом. Вы общались с ним. Вы знаете его лучше, чем кто-либо из нас.

— Я был в плену, — негромко сказал Грейвз. — Не думаю, что мой опыт имеет значение.