Как писать блестящие диалоги в романах и сценариях

Внутренний диалог – это разговор героя с самим собой. Он ведется так, как будто у него два голоса:

– Что же мне делать? Я знаю, что я сделаю. Я войду в здание и сразу пройду в кабинет мистера Мильтона. А что, если они попытаются меня остановить? Ну и пусть! Мне все равно, хотя лучше было бы остановиться – я не хочу, чтобы меня задержали.

Или лучше вообще забыть обо всем этом.

Иногда можно использовать такой прием: превратить часть повествования во внутренний диалог. Вот повествование:

Он задавался вопросом, права ли его мать, говоря, что он родился плохим и становился только хуже с годами. Если теперь он хладнокровный убийца, возможно, это значит, что его характер устоялся и уже не изменится.

А теперь давайте превратим его во внутренний диалог:

– Мама была права. Ты плохой. Ты родился плохим и стал еще хуже. Хладнокровный убийца – вот кто ты такой. Ну и что? Так устроен этот большой и порочный мир, в котором или убиваешь ты, или убивают тебя. И теперь ты взрослый мужчина и ты убиваешь. И тебе это нравится? Она была права, она всегда была права, она знала, знала меня еще в утробе. Прости, мам. Ты меня родила и теперь вынуждена мириться с этим.

Эксперименты с формой

Экспериментальную художественную литературу читателю труднее понять – такова ее суть. И хорошо, если так было задумано. Многие авторы не утруждают себя соблюдением литературных норм. Если вы знаете, на какой риск идете, став на путь писателя-экспериментатора, и к тому же получаете хорошее вознаграждение – все отлично.

Родди Дойл в романе «Шустрая» (The Snapper) выстраивает диалог по собственным правилам. Производит ли это должное впечатление на аудиторию или, скорее, раздражает ее – вопрос открытый. Решать, как всегда, читателю:

– Тебе нужно было прийти к нам раньше – ну, до того – и сказать, что собираешься забеременеть.

Трое из них попытались засмеяться.

– Тогда мы бы что-нибудь с этим сделали. А впрочем, о боже.

Никто ничего не сказал. Потом снова заговорил Джимми-старший:

– Ты абсолютно уверена в этом? Положительный?

– Да, уверена. Я делала

– Сделала, – сказала Вероника.

– Я сделала тест.

– Тест? – спросил Джимми-старший. – О!.. Ты его сама делала.

– Да, – сказала Шэрон.

Другой экспериментальной формой является отказ от использования знаков препинания в диалоге – это делается для того, чтобы читатель обо всем догадался сам.

Билли, пошли.

Куда?

В порт.

Майкл больше всего любил ходить в порт.

Мне там не нравится, Майкл.

И что?

Я не хочу туда.

Ты пойдешь, сказал Майкл.

И они пошли.

По-моему, такого рода вещи слишком перегружают читателя. Но ведь в этом и есть одна из особенностей экспериментальной художественной литературы, правда?

Если вы знаете, что делаете, и заведомо готовы к такой реакции аудитории, тогда за работу.

Нецензурная лексика

Среди моих друзей есть те, кто пишет триллеры. Двое из них добились некоторого успеха на этом поприще, но не стали очень знамениты. Интересно, что издатели убеждали обоих авторов избавиться от матерных выражений в тексте или хотя бы уменьшить их количество.

Почему? Потому что многие читатели, которые тратят свои деньги на покупку книг, не хотят, чтобы их оскорбляли этими словами. Ключевое слово здесь – оскорблять. Это можно сравнить с ощущением, как если бы через каждые несколько глав Флойд Мэйвезер[23] наносил им удар в голову.

Я не устанавливаю правила. Вам решать, какой язык использовать. Я просто хочу дать вам практический совет: крупные издатели признают, что избыток «грубых выражений» влияет на продажи не лучшим образом.