Но это абсолютно ошибочное утверждение. Предположим, я случайным образом выберу, кому из троих детей оставить наследство. Самое вероятное значение доли каждого ребенка равно нулю, поскольку вероятность того, что я лишу его наследства, – два из трех. Однако самое вероятное значение суммы всех трех долей (по существу,
Игла Бюффона, лапша Бюффона, окружность Бюффона
Нам придется прервать историю об университетских умниках и их игре в лотерею, поскольку, раз уж мы заговорили об аддитивности ожидаемой ценности, я не могу не рассказать вам о самом красивом из всех известных мне доказательств, основанном на той идее.
Все начинается с игры
Жорж Луи Леклерк, граф де Бюффон был провинциальным аристократом из Бургундии, у которого научные амбиции возникли еще в раннем возрасте{167}. Бюффон поступил в юридическую школу, возможно, для того чтобы вслед за своим отцом стать государственным чиновником, но сразу после окончания учебы отказался от карьеры в области права в пользу науки. В возрасте двадцати семи лет, в 1733 году, он уже был готов представить свою кандидатуру на членство в Королевской академии наук в Париже.
Впоследствии Бюффон прославился как естествоиспытатель, написав объемный труд Histoire Naturelle Générale et Particulière («Всеобщая и частная естественная история»)[177] – всего сорок четыре тома, в которых была сформулирована его теория, призванная объяснить происхождение жизни так же просто и всеобъемлюще, как теория Ньютона объяснила движение и силу. Однако на Бюффона, который еще был тогда молодым человеком, большое влияние оказала короткая встреча и долгая переписка со швейцарским математиком Габриелем Крамером[178], поэтому его интересы были сосредоточены в области чистой математики; именно в качестве математика он предложил свою кандидатуру в Королевскую академию наук.
В работе, представленной Бюффоном, речь шла об оригинальном совмещении двух областей математики, которые ранее считались разрозненными: геометрии и теории вероятностей. Работа была посвящена не важным вопросам механики движения планет по их орбитам или экономике великих государств, а скромной игре франк-карро. Бюффон[179] поставил вопрос так: какова вероятность того, что монета упадет так, чтобы полностью находиться в пределах одной плитки? И каким должен быть размер напольной плитки, чтобы игра была справедливой для обоих игроков?
Вот как Бюффон сделал это. Если радиус монеты равен
Площадь меньшего квадрата равна (
(
Бюффон решил это уравнение (вы также можете его решить, если вам это интересно) и обнаружил, что игра франк-карро может быть справедливой только в случае, если сторона плитки в 4 + 2√2 раза больше радиуса монеты – коэффициент, равный почти 7. Это было интересно с концептуальной точки зрения, поскольку сочетание вероятностных рассуждений с геометрическими фигурами было совершенно новым, но эта задача была совсем не трудной, и Бюффон знал, что не она будет пропуском в академию. Поэтому он решил двигаться дальше:
«А если подбрасывать в воздух не круглую монету вроде экю, но предмет совсем иной формы: скажем, взять квадратик старинного испанского пистоля, или иглу, или какую палочку, или что еще, – тогда задача потребует немного больше геометрии»{168}.
Это было преуменьшение: задача об игле – это задача, благодаря которой имя Бюффона помнят в математических кругах даже в наше время. Позвольте мне более подробно объяснить, что именно сделал Бюффон.
Задача Бюффона об игле. Предположим, у вас есть деревянный пол, сложенный из длинных узких планок, а также игла, длина которой в точности равна ширине планок. Бросьте эту иглу на пол. Какова вероятность того, что игла пересечет одну из щелей, разделяющих планки?