Как не надо писать. От пролога до кульминации

⊲ Впервые в мировой истории великая нация должна всё больше и больше вооружаться не для завоеваний, не из чувства зависти и недоброжелательства, не для войны, а для мира! Дай бог, чтобы оружие нам никогда не понадобилось, но если другие народы не отнесутся с должным вниманием к нашим предостережениям, то, как в известном мифе о посеянных в землю зубах дракона, на каждом квадратном футе земли Соединённых Штатов, которую с таким трудом возделывали и защищали наши предки-пионеры, вырастет вооружённый до зубов бесстрашный воин; так уподобимся же нашим перепоясанным мечами предкам, не то мы погибнем!

Такая знакомая риторика тоже оказалась промежуточной между двумя литературными вехами: книга вышла из печати через пятнадцать лет после публикации романа «Мы» Евгения Замятина — и за тринадцать лет до появления романа «1984» Джорджа Оруэлла. Но Льюис, в отличие от этих авторов и от Стругацких, избрал временем действия не чьё-то будущее, а своё настоящее.

1935 год. Политики Европы не прочь пересмотреть результаты Первой мировой войны. Фашисты у власти в Италии сближаются с испанской диктатурой и нацистами у власти в Германии. Россия идёт по пути, который описал Замятин: в тоталитарном государстве набирает обороты машина репрессий. Немцы и поляки готовятся растерзать приграничные области Чехословакии. Япония оккупирует Маньчжурию и готовит захват Китая. Штаты задыхаются под гнётом Великой Депрессии…

В такой обстановке американец Льюис пишет роман о своей стране. Но вопреки названию «У нас это невозможно» показывает, что фашистская диктатура возможна и в США, и где угодно. Иммунитета от коричневой чумы нет ни у кого.

По сюжету американцы выбирают президентом политика-популиста. Примитивное большинство электората увлечено его трескучими лозунгами с нацистским душком. Церковь энергично поддерживает нового лидера. Умное меньшинство поначалу не сопротивляется наступающей диктатуре, рассудив, что можно жить и при таком режиме….

…а вскоре Штаты уже не узнать. Страну контролируют специальные военные подразделения. Конституция изменяется в угоду президенту. Церковь получает религиозную монополию и объявляет пацифизм преступлением. В тюрьмах пытают заключённых. Иноверцы поражены в правах. Неугодные средства массовой информации закрыты, оставшиеся работают под контролем государства. В вузах введено военное обучение, студентов поощряют за доносы. Развивается система превентивных арестов. Концлагеря переполнены внутренними врагами. Внешним врагом президент объявляет весь мир. Под предлогом усиления обороны растёт производство оружия, но его надо где-то применять. Штаты обвиняют соседнюю Мексику в подготовке агрессии, устраивают провокацию на границе и наносят упреждающий удар. С началом войны представители думающего меньшинства наконец-то пробуждаются, чтобы спасти Америку от фашистской диктатуры.

Льюис назвал свой роман «У нас это невозможно». Дальнейший ход истории показал — и продолжает показывать, что скрытое послание нобелевского лауреата дошло только до меньшинства. Большинству вполне хватило смысла, который они вычитали в заголовке. У нас это случиться не может — значит, и переживать не о чем.

«Нет ничего отвратительнее большинства, — писал Гёте, — ведь оно состоит из немногих сильных, идущих впереди, из подлаживающихся хитрецов, из слабых, которые стараются не выделяться, и из толпы, которая семенит следом, не зная сама, чего она хочет».

У Синклера Льюиса не было иллюзий насчёт своего послания. Доступ к смыслам открыт для всех, но воспринимают их далеко не все.

Почему так происходит?

Потому что в литературном процессе участвуют два homo creans — человека творящих: писатель и читатель.

Первый вкладывает в написанное свои личностные смыслы. Второй извлекает из прочитанного свои. По форме текст у обоих одинаковый, буквы и слова те же. Но по содержанию это два разных текста, поскольку у разных личностей смыслы различаются.

Самуил Маршак сформулировал одно из важнейших условий: «Каждому талантливому писателю нужен талантливый читатель», а Леонардо да Винчи за четыреста пятьдесят лет до советского классика говорил: «Есть три разновидности людей: первые видят; вторые видят, когда им показывают; третьи не видят».

Первых единицы, вторых мало, третьи составляют подавляющее большинство.

Талант читателя — это умение извлечь из текста вложенные смыслы с минимальными потерями, а ещё лучше — добавить новые.