Как мы умираем 1

Так зародилась краткая, но глубокая дружба двух пациентов, мысленно танцующих джаз последние недели своих жизней, полная обоюдной поддержки. Я была поражена, насколько

они были похожи в любви к музыке, хотя и разных жанров, преданности семье, службе Национальной системы здраво-

охранения. Почти физически ощущалось, что их встреча на

краю жизни была предначертана судьбой.

Обычно я не хожу на похороны своих пациентов, ведь это

может стать частью моей работы, но в этот раз я почувствовала особую связь со своим бывшим преподавателем. В крема-тории я узнала в лицах скорбящих многих из моих медицинских собратьев. Мы провожали его стоя, гроб несли под Пя-тую симфонию Малера. Об этом человеке, прожившем долгую и счастливую жизнь, было рассказано множество историй. И как это часто бывает на похоронах, та часть, которую мы знали, была всего лишь верхушкой айсберга: он давал приют бездомным подросткам, занимался греблей в университете, основал одну из первых подростковых психиат-рических практик в стране, играл на альте в полупрофесси-ональном оркестре (А! Адажиетто в Пятой симфонии Малера!). Когда гроб погрузили, и мы поднялись, чтобы покинуть

праздник его жизни, сольный саксофон заиграл ноты мелодии Билли Холидей, его последней, новой страсти. Она зву-чала как Билли Холидей, но, возможно, это был голос офи-циантки из бара.

Глубокий сон

Я написала эту историю сразу после произошедших событий. С тех пор прошло много лет. Тогда я была начинающим доктором, молодой замужней женщиной и мамой, и

мне предстояло многое узнать о жизни. Кажется, эта семья научила меня целым главам жизни.

Вот какая история. Впервые я присматривала за Питом, когда ему только диагностировали редкую разновидность ра-ка и прооперировали, что произошло больше десяти лет назад. Тогда он был привлекательным молодым мужчиной и

отцом двух маленьких сыновей, которые верили в то, что их

отец непобедим. Прогноз был очень плохим, и сейчас, шесть

лет спустя, это было заметно. Его опыт стал одной из причин, по которой я решила изучать паллиативную медицину и

лечение рака. Я думала о Пите, о его маленькой сильной же-не, о красивых, ни в чем не виноватых мальчиках множество

раз, когда присматривала за ним в хирургическом отделении

несколько месяцев спустя с того момента, как стала врачом.

Расскажу всю предысторию. Пит был тяжелым водолазом 45, по несколько недель работая вдали от семьи. Дома

он был преданным отцом, увлекался футболом, играя в команде из пяти человек. За любимым местом у барной стой-45  Использовал глубоководную технику. – Прим. ред.

ки в пабе он встречался с друзьями по школе – они говорили о жизни: об угольных шахтах, кораблестроении, нефти

и газе, тяжелой промышленности, поглотивших прыщавых

подростков и превративших их в стариков. Пит никогда не

был прыщавым подростком, он был местной звездой, разбив

сердца многих девушек, когда женился на подруге детства

Люси. Пит был не только привлекателен и харизматичен, но

и уверен в своей красоте. Медсестры задерживались в его

палате, принося лекарства или обеды. Он всех приветствовал улыбкой бирюзовых глаз с морщинками.

Но у него были проблемы с мочеиспусканием, которые, как оказалось, были следствием большой опухоли возле мочевого пузыря. Много лет назад, оперируя Пита, хирург обнаружил огромную опухоль в его тазовой области, большую

часть которой удалил, опасаясь, что может задеть нервы, от-вечающие за контролирование мочевого пузыря и сексуаль-ную жизнь. Это были действительно плохие новости. Их сообщили ему на следующий день. Хирург попросил удалить-ся весь персонал женского пола, направился к дверям, и, уже взявшись за ручку, обернулся на Люси и Пита и сказал:

«Кстати, вы можете остаться импотентом», после чего дверь

за ним закрылась. Шок на лицах Люси и Пита – это последнее, что я тогда увидела. Но как только закрылись одни двери, открылись другие с надписью: «Медицина такой быть не

должна». Так я поняла, что моя карьера будет связана с общением с пациентами.

Порой ремиссия болезни заставляет пациента

поверить, что в будущем он снова поправится, даже

если это не так.

Опухоль Пита была редким случаем – она могла дости-гать гигантских размеров, распространяя метастазы в другие части тела, особенно в легкие. Ее можно было полностью

вылечить в случае обнаружения на ранней стадии и удале-ния хирургическим путем. Рентген грудной клетки Пита был

чистым, КТ 46 всего тела (в те времена это было в новинку) показала, что метастазы отсутствуют. Хирург надеялся, что

удаление опухоли может дать эффект, даже если это грозит

Питу пожизненным использованием катетера и отсутствием

эрекции. Две недели спустя после операции, Питу позволили провести выходные дома, но с катетером. Вернувшись в

больницу, он тут же радостно сообщил мне и краснеющей