Как холодно в земле

— Если бы мне нужна была просто домработница, я бы давно уже нашел подходящую кандидатуру. Но ты, наверное, права. Мой первый брак распался по моей вине, по крайней мере, моя бывшая жена и ее адвокат дали мне это понять. Наверное, я не создан для того, чтобы быть хорошим мужем. — Он встал. — Мне пора. Утром у нас оперативное совещание.

— Алан, ты ни в чем не виноват! — с жаром воскликнула Мередит. — Все дело во мне!

— Конечно. Мы такие, какие есть. Спокойной ночи!

Мередит пришла в уныние. За окном послышалось ворчание мотора. Скоро Алан уехал. Она терзалась из-за того, что огорчила его, но притворяться не могла. Если притворяться, в конце концов все будет только хуже.

Жизнь не складывается у всех вокруг, с грустью размышляла Мередит: у них с Аланом, у Джессики и Алвина, у грубияна Герси, у бедного Стива Уэзерола, чья репутация пострадала из-за загадочного убийства… Огромные желтые экскаваторы, вгрызающиеся в здешнюю землю, представились ей символом распада, который подрывает их жизнь.

Глава 13

Джерри Герси тоже покинул в тот вечер «Лиса и гончих» в неопределенном настроении. Конечно, он и прежде редко бывал в ладу с самим собой и с окружающими. Но это его не волновало. Он привык к тому, что его не любят. Если бы ему сказали, что он получает удовольствие от своего своеволия, он стал бы с жаром возражать, но так оно и было. Его устраивало существующее положение вещей.

Однако в тот вечер Джерри было по-настоящему плохо. Вдобавок ко всем обычным горестям он пережил еще одну обиду, еще одно оскорбление, которое терзало и мучило его. Джерри шагал по травянистому откосу, не глядя по сторонам, — он сотни раз шагал той же дорогой по ночам. Руки он сунул в карманы и что-то бормотал себе под нос. Огни Бамфорда и паб «Лис и гончие» остались позади, а в уединенном домике, куда он направлялся, света не было. Одиночество не тяготило Джерри, но холодный, пронизывающий ночной ветер, не встречавший преграды на своем пути, навевал тоску. Скорее бы домой! Вот-вот пойдет дождь; в воздухе пахнет дождем. Хорошо для огорода. При мысли о теплой кухне Джерри невольно ускорил шаг. Бетти, наверное, давно уже легла, а для него оставила открытой дверь черного хода. Грабителей Бетти не боится. Кто же полезет в такую глухомань?

— И все-таки в наши дни никому нельзя доверять, и это правда! — проворчал Джерри. — Вообще никому. Все одинаковы, мать их! А уж как притворяются — беззаботные, как птички, и невинные, воды не замути! Но мне-то все известно! Вот если мне когда придется рассказать хоть половину из того, что я знаю, что я видел… Среди здешних людишек мало кому можно считать, что им повезло! — Джерри замолчал, вспоминая слова, выученные давным-давно, в детстве, в воскресной школе. — Лицемеры! Гробы повапленные! — с добродетельным видом поведал он, обращаясь к чистому полю.

К его удивлению, из темноты вдруг послышался чей-то голос:

— Джерри Герси? Это ты?

— Чтоб я провалился! — Герси уставился во мрак. — Кто здесь?

Из-за тучи послушно выплыла луна и ненадолго осветила серебристыми лучами фигуру, стоящую у живой изгороди.

Джерри что-то буркнул себе под нос в знак того, что узнал собеседника, но тут же спросил:

— Ты что это бродишь среди ночи, а?

Собеседник промямлил в ответ что-то неразборчивое.

— Ну, я-то домой иду, а вот зачем ты болтаешься на холоде, мне непонятно! — Джерри зашагал дальше. Встречный зашагал рядом с ним, но прораб не стал его прогонять, наоборот, выказал гостеприимство, хоть и ворчливо: — Обычно, когда я возвращаюсь домой, выпиваю чашку чаю. Бетти-то ничего не слышит, спит как сурок. Если хочешь, заходи, попьем чайку вместе. Кстати, хотел кое-что тебе сказать!

— Вот как? — Его спутник остановился. — Что же, Джерри?

Джерри вгляделся во мрак. Внезапная перемена в интонации спутника насторожила его. Однако луну закрыла плотная туча, и ему ничего не было видно. Разросшийся пырей у канавы был примят; видимо, тут прошло какое-то ночное животное. Издали, со стороны шоссе, ветер принес шум машин, который никогда не затихал. Шум напомнил Джерри о «несчастливой» стройке, и недовольство, закипавшее в нем весь вечер, прорвалось наружу.

Презрев тихий внутренний голос, предупреждавший его об осторожности, он злобно начал:

— Ну, во-первых…

* * *

На следующее утро Мередит встала рано и поехала к отцу Голланду — она обещала вернуть приходскому священнику книгу. Хотя день только начинался, когда она прибыла на место и позвонила, ей никто не открыл. Мередит не знала, что делать. Бросить книгу в щель для писем? Есть риск испортить ее. А может, увезти ее назад, домой?

И тут послышался рев мотора. Обернувшись, Мередит увидела облаченного в кожу мотоциклиста на «ямахе», который летел к дому. Подъехав к крыльцу, мотоциклист затормозил и сбросил шлем. Мередит увидела бородатую физиономию отца Голланда.

— Доброе утро, Мередит! — гулко прокричал он.

— Я привезла вашу книгу! — Мередит подняла книгу повыше. — Но дома никого не было, и я собиралась снова унести ее.