Как испортить хороший текст. От кульминации до финала

Для поездки необходимо получить у градоначальника подорожный документ с указанием; кто едет, куда и по какой надобности. Выехать из города можно только при свете дня. Въехать в другой населённый пункт – тоже: на ночь городская стража перекрывает дороги рогатками. Но и днём при въезде в город придётся предъявить подорожную, чтобы путешественника записали в специальную книгу. Ехать можно либо со слугой, либо в одиночку; либо в своём экипаже, либо в наёмном. Лошади тоже либо свои, либо почтовые. Своим надо периодически отдыхать и чем-то кормиться в пути. Почтовые уже накормлены и сменяются на каждой станции, но смены необходимо ждать или давать взятку станционному смотрителю. Формально смотритель имеет чин четырнадцатого класса по Табели о рангах. Но он – не чиновник, а коммерсант, который взял станцию в аренду минимум на три года и зарабатывает, говоря нынешним языком, на транспортной логистике и оказании сопутствующих услуг: кормит путешественников задорого, предоставляет неудобные места для ночлега и так далее. Весь путь разбивается на отрезки между почтовыми станциями – километров по двадцать пять, и за день вряд ли удастся проехать больше ста километров, то есть дорога от Петербурга до Липецка займёт около полутора недель…

…и таких деталей, любая из которых может сыграть важную роль и повернуть сюжет, великое множество. Реальный мир первой половины XIX века выглядит для неподготовленного читателя такой же фантастикой, как мир обитателей планеты Пандора в XXIII веке. Поэтому придётся ненароком объяснить каждую тонкость, которая влияет на развитие событий. Скажем, если героиня драмы Лермонтова «Маскарад» на балу снимает перчатку, современная публика не обратит на это внимания, но двести лет назад такое обнажение руки было сродни публичному задиранию платья.

В нынешних реалиях специфических деталей не меньше.

Для екатеринбургского автора и его читателей очевидно: если юноша, живущий у Центрального рынка, влюбился в девушку с «Уралмаша», добра не жди. Но для остальных читателей России необходимы пояснения. Причём лучше пояснять не в описании, а в действии. Для понимания достаточно одной стычки героя с антигероем по принципу «свой – чужой», «местный – не местный». Дальше этот конфликт можно углублять и разнообразить по мере необходимости.

Внимание автора к особенностям быта персонажей порой щедро вознаграждается благодаря серенди́пности. Так называется интуитивная прозорливость, когда факт, известный всем, при ближайшем рассмотрении приводит к прорывным результатам.

Физик Никола Тесла, решая свои научные задачи, обнаружил невидимые лучи, испускаемые радиоактивными веществами, но не стал отвлекаться. А его коллега Вильгельм Рёнтген отвлёкся на интересный феномен, хотя исследовал флуоресценцию, а не радиацию, – и заслужил первую в истории Нобелевскую премию в области физики. С рентгеновскими лучами сегодня знаком каждый.

Военный инженер Перси Спенсер разрабатывал радары и заметил, как плитка шоколада плавится в магнитном поле тока высокой частоты. Поразмыслив между делом о причинах странного поведения шоколадки, Спенсер изобрёл микроволновую печь, и вскоре такие печи стали устанавливать в американских военных столовых и госпиталях для разморозки продуктов. С тех пор микроволновками пользуются по всему миру, не задумываясь о том, что за их появление надо благодарить серендипность.

Умение использовать побочные сведения для неожиданных выводов и благодаря этому совершать открытия может пригодиться в писательском деле. Погружение автора во Вселенную своих героев способно изменить направление его мысли и подсказать сюжетные повороты, которые иначе не пришли бы в голову.

Например, пишущий о Царскосельском лицее встречает в одной из ранних эпиграмм Пушкина такие строки: «Мой друг! Остался я живым, но был уж смерти под косою: Сазонов был моим слугою…». Серендипность заставляет обратить внимание на необычную связь лицейского слуги со смертью и получить за это щедрую награду. Сазонов оказывается серийным убийцей, который зарезал девять человек. Можно мимоходом упомянуть его кровавые преступления, как это сделал Юрий Тынянов в романе «Пушкин», а можно развернуть криминальный сюжет в полноценную детективную историю, которая стала основой романа «1814 / Восемнадцать-четырнадцать» и одноимённого фильма.

Суть серендипности с поэтической точностью описал Шекспир в реплике Гамлета: «То божество намерения наши довершает, хотя бы ум наметил и не так».

Внимание автора к деталям помогает Вселенной героев приобрести реальные очертания, понятные читателям. Вдобавок такие находки крепко сшивают историю. Она перестаёт походить на «разорванный ветром мусорный мешок, полный случайных совпадений», как говорил американский писатель Джозеф Хеллер.

Читатели непременно это оценят.

Что в итоге?

Ещё одна «ошибка выжившего», влияющая на прочность драматургической конструкции:

№ 70 – не пользоваться аркой героя, которая показывает путь его изменений: без арки у писателя получается не история, а ситуация.