Как я был волком

На троне небрежно раскинулся в свободной позе мужчина преклонных лет. Среднего роста, почти лысый, если не считать уходящего от висков на затылок седого пушка. Суховатый и сутулый. Веера глубоких морщин раскрылись у глаз, которые казались провалами на худом лице. Над колючим взглядом нависал мощный лоб. И никакой раскраски. Зато. Одежда троносиделца была из качественной цветной ткани явно не местной выделки. Он сидел в длиннополом халате, ярко-красном, с золотыми отворотами, достигавшем пола, из-под халата виднелись остроносые тапочки. Талию опоясывал позолоченный ремень. Явно не веревочный.

Дойдя до трона, более толстая и более худая копии Дрыкана поставили девушку перед очами главного.

– Твое желание исполнилось, – хорошо поставленным голосом провозгласил человек с трона. – Миледа!

Однако, они тут все актеры. Если бы что-то подобное постарался выдать я, услышали бы только рядом стоящие. Или пришлось бы орать. А человек просто говорил – немного пафосно, но положение, как говорится, обязывает.

Усталое лицо девушки просияло. Дрыканообразные согнулись в поклоне, царственная ладонь троновладельца опустилась на макушку девушки:

– Беззаботное детство кануло в вечность. Пришло время и бремя обязанностей.

Девушка пугливо кивнула:

– Я знаю закон.

– Что тебе предстоит?

– Остаться во дворце. Служить словом и делом.

– До каких пор?

– Пока не придут новые равные.

– Хорошо. – Лысо-седая голова величаво склонилась с бесконечной, как Вселенная, доброжелательностью во взоре. – Миледа! Отныне и вовеки веков, да пребудет так.

Девушку увели в левый глубинный коридор. Пришла наша очередь на аудиенцию. Гладко тесанный каменный пол почти не разносил звука шагов. Дрыкан бухнулся на колени, лбом в пол и распростерши руки:

– Пребудь в веках и поколениях, Великий Фрист, Святой и Вечный!

– Встань, – поморщился сидевший, явно уставший от славословия.

Вождь, старейшина, правитель-управитель, жрец, божество? Судя по отношению к нему, все в одном лице. Фараон. Обожествленный царь.

– Говорун? – осведомилось его величайшество, пристально вглядываясь в меня.

– Он. – Приподнявшийся Дрыкан вновь поклонился в пол.

– Говоришь? – не обращая на него внимания, спросил меня Вечный Фрист.

– И говорю тоже.

– С детства?

– Мама с папой научили.

– Неужели?

Чужой щупающий взгляд скрупулезно пробежал по моему телу. Я поежился. С губ сорвалась давно мучившая просьба:

– Можно дать мне какую-нибудь одежду?

– Нет.

– Любую тряпку, чтобы прикрыться. Мне неудобно.

Фрист повернулся к Дрыкану:

– Его я видел за работой в поле и на бревнах?

– Его. Я несколько раз уточнял. Специально оставили с повязкой.

Правитель повернулся ко мне.

– Тебе не нужна одежда.

Я возразил:

– Нужна. Меня ее лишили.

– Кто?

– Стая. Человолки. Мне пришлось жить с ними некоторое время.

– Смешные слова. Но смысл понятен. Скажу так: ты обманываешь.

– Нет!

– И сам обманываешься, – остановила меня поднятая ладонь, взметнувшая за собой парус широкого рукава. – Вопрос надо ставить по-другому. Одежды тебя лишили не «кто», а «что». А именно – обстоятельства непреодолимой силы. Так?

– Точно!

Уголки старческих глаз собрались хитрыми ветвистыми кустиками.

– Значит, однажды между жизнью и одеждой ты выбрал жизнь. Считай, что снова стоишь перед тем же выбором. Хранитель.

– Да, Вечный Фрист? – откликнулся на новое для меня слово Дрыкан.

– Можно сжечь ровза одетым?

– Вам решать. Насколько я знаю, прямого запрета нет.

Фрист обернулся ко мне:

– Продолжим разговор в натуральном виде или пойдешь с Дрыканом на костер, зато одетым?

– Продолжим, – буркнул я.

– Заскоки были? – Фрист вновь смотрел на Дрыкана.

– Только говорливость. В остальном спокоен, умерен, терпелив.

– Хорошо. Идите.

Взмах правительственной руки отпустил хранителя с приведшими меня стражниками. Остались те, которые стояли в глубине расходящихся тоннелей. Теперь их луки смотрели на меня, одновременно все. Любое неверное движение будет последним. И плевать, что наконечники каменные. Мне, дитю технологий двадцать первого века, хватит.

Царственный старик поставил локоть на подлокотник и подпер подбородок рукой:

– Расскажи о твоем мире, что там сейчас.

Судя по принятой позе, он собирался слушать долго.

– То есть, как было раньше, вы знаете?

– Я Вечный Фрист. Если даже забуду что-то, письмена напомнят.

– Можно на них взглянуть?

– Зачем?

– Интересно.

Чисто выбритое лицо божка-троновладельца расплылось в ухмылочке:

– Еще скажи, что можешь читать.

– Могу.

– Если не сможешь, тебя сожгут на костре.

– Рискну.

Фрист покачал головой:

– Смелый мальчик. К сожалению для тебя, даже хранители могут видеть письмена только под моим надзором.

– Я не говорю, что хочу без надзора.

– Ты опасен. От хранителей я письмена защищу. Чего ждать от тебя, не знаю.

– Я не опасен. Хранитель же сказал: спокоен, умерен, терпелив.

– Посмотрим. Я не настолько знаю ровзов, чтобы доверять во всем.

– Я не ровз.

– Если человек одет как ровз, ходит как ровз, на равных общается с другими ровзами, то у меня есть все основания полагать, что он тоже ровз.

– Хранитель Дрыкан недавно говорил: не всегда верь глазам.

– Хранитель Дрыкан – дурак.