Как я был волком

– Как ты, например, отличаешься от хранителя, так и ровзы различаются между собой, – сообщил Дрыкан, развивая тему своего превосходства. – Высшие ровзы правят большим миром, а к нам добираются вырожденцы.

– Выродки.

– Правильно говорить – вырожденцы.

– Может, этот из высших?

– Скажешь тоже. Не бегал бы на четвереньках, не пропускал вперед более сильных. Это мимикр.

– Кто?

– Оборотень. Он видел высших и повторяет за ними.

– Где видел?

– В аду, где же еще.

Не доходя моста, Дрыкан свернул на тропу. Теперь мы двигались поперек долины. Я глядел через озеро на ту сторону, в недоступную часть. Впервые было близко и ничего не мешало – ни гора, ни сады, ни забор.

Открывшееся перевернуло мои представления о новом мире. Оказывается, за забором кипела жизнь. На том берегу бегали дети. Дети! Натирали и месили что-то в горшках, а также носили воду в такие же каменные помещения женщины. Женщины! Нашлись все. Они жили отдельно, почему-то отгороженные от сильного пола.

А вот и нет. Я мгновенно поправил себя, увидев среди женщин мужчину. Парочка вместе перетирала семена растений в кашицу, добавляла что-то напоминающее мед и раскладывала по горшочкам. Другой мужчина выбрался из глубины горных квартир с большой глиняной амфорой на плечах, набрал воды и унес обратно. Третий вынес на свет и чинил деревянный ткацкий станок.

Мужчины имели одно общее качество, все были чернолицые – в смысле, что с нарисованными белыми узорами по черному фону, негативы с наших зазаборных. Одетые в такие же переднички и заднички, с ожерельями зубов на шеях, в остальном они не отличались.

А женщины, как и дети, по «макияжу» (ведь не боевая же раскраска?) были какие угодно: полосатые и пятнистые, в клеточку и в горошек. И цветные, не ограниченные лишь черным и белым. Я видел коричневый, оранжевый, красный, синий цвета. Их совмещали в любых сочетаниях. Если цвета что-то означали, на изучение этого языка уйдут годы. Тела женщин опоясывали два лоскута: вокруг груди и на бедрах. Нижний скреплялся на правом боку, оставляя разрез для ходьбы и работы. Верхний сходился посередине груди. Приподняв «топик», мамаши кормили пухлых малышей, иногда по два сразу. На демографию здесь явно не жаловались.

Маленькие пацанята и девчата носились совсем без одежды и чувствовали себя замечательно. Те, что постарше, независимо от пола носили спереди и сзади свисавшие от шеи длинные лоскуты, крепившиеся на поясе веревкой. Вспомнилось: так же были одеты мальчишки, бежавшие через поле, где наша стая работала трактором.

Волосы тоже несли информацию. Девчонки носили по две косы, мальчишки – одну. Взрослые стягивали распущенные космы тесьмой или налобным украшением с костями.

Вывод: одежда и прическа определяют пол и возрастную категорию. Осталось разобраться с мейк-апом.

Один голопузый мальчонка остановился, внимательно разглядывая меня через гладь озерной поверхности.

– Ровз! Как настоящий!

– Как настоящий кто? – спросила девочка, набиравшая рядом воду.

Рядом весело плескались другие дети. Те, что постарше, стирали, согнувшись буквой зю, на меня они только глянули и больше не отвлекались.

– На двух ногах. Как человек.

– Так и говори. Он настоящий ровз, просто на двух ногах.

Поправляя периодически съезжавшую вбок материю, девочка унесла тяжелую посудину, а мальчик с открытым ртом еще долго провожал меня взглядом.

Мост, как выяснилось, охранялся. Постовые не стояли рядом, а мирно посапывали неподалеку в тени – по одному с разных сторон моста. Несмотря на предельно расслабленный вид, за происходящим вокруг они следили тщательно. Лук со стрелами – под рукой, топор – в отдыхаюше охватывавшей пятерне. Расцветка лиц соответствовала стороне озера, за которую они отвечали.

Противоположная гора приближалась. Испещренный черными провалами почти отвесный склон, как мне кажется, специально доработали – лишнее с него удалили и в целом сделали окончательно неприступным. Ни одно растение не смогло зацепиться корнями.

Вид через озеро для меня исчез, его загородил частокол, зато глазам открылся массивный вход в гору недалеко от забора. А прямо над идущим по левую руку частоколом, что впереди упирался в каменную твердь, темной дырой зияло большое прямоугольное окно из пробитых в горе помещений. Точнее, окон разнообразных форм и размеров в скале было много, отчего издали она напоминала покинутое жилище гигантских птиц, с которыми не хотелось бы повстречаться вживую, но ровно посередине над разгораживающим долину забором проем был единственным. И в нем кто-то стоял.

– Вечный Фрист! – воскликнул Дрыкан, падая на колени.

Меня повалили носом в его задравшиеся пятки, сами конвоиры тоже бухнулись ничком, не забывая крепко держать мои руки и ноги.

Только после исчезновения фигуры в окне мы поднялись и продолжили движение.

Если здесь такой вход, а окно находится строго над окончанием (или началом?) забора, вместе с озером разгораживающего долину, то подразумевается выход и на другую сторону – для симметрии. Значит, не только через мост можно попасть за озеро. Учтем.