Как я был пособием

Варвара с довольным высокомерием оглядела собравшихся. Высокая, отлично сложенная, с тонкой талией, расходящейся в крепкие плечи вверху и в широкие бедра внизу, она была красива, знала о своей красоте и пользовалась ею. Ямочки на щеках, большие глаза, чувственные губы – все играло на публику, на подчинение либо соблазнение. Царевну Дарьину портил только покровительственно-колючий взгляд, что становился другим лишь изредка – под действием страха, гнева или любопытства. Прячась за павлиньим хвостом женственности, распустившейся не по возрасту (впрочем, в отношении царевны школы и Грибных рощ иногда достаточно просто слова «распустившейся»), Варвара не давала понять, какая она на самом деле. То, какой казалась и какой быть старалась, мне не нравилось. Меня и не спрашивали. Плохо, что обращались со мной как с игрушкой, желая то сломать и поглядеть как устроен, то выкинуть, то навсегда отобрать у законного владельца. Пока не раскушу и не найду ключика, жить рядом с таким опасным существом придется с оглядкой.

– Это, – длинный Варварин пальчик прикоснулся к причине восторженного недоумения, – приносит нам боль, болезни, детей и удовольствие.

– Боль, болезни, детей и удовольствие, – запоминая, хором повторили несколько учениц.

– Болезни? – ужаснулась Любава, и правая ладошка в испуге прикрыла рот вместе с чутким носиком.

Округло-крепенькая и при этом приземистая царевна терялась среди сгрудившихся – в самом диком смысле этого слова – высоких и плотных соседок. В рассветных сумерках стало видно, что ее кожу до самого низу покрывали мелкие родинки, о чем ни за что не догадаешься ночью. Руки ежеминутно вскидывались, отправляя за уши непослушную прядь, так как глаза желали не просто смотреть, а видеть, и видеть все.

А не сплю ли я?! Может, вчера слишком много впечатлений в мозг привалило, если невообразимая чушь снится?

– Вспомни темный дом, – бросил кто-то Любаве в ответ.

– Кошмар, – покачала она головой.

Еще темный дом какой-то. Бред. Галлюцинация. Сонный морок. Сгиньте!

– Помните великую цариссу Ариадну, которая пятикратно не сдавала вотчины на забаве? – продолжила Варвара, вольготно чувствуя себя на моих ногах. – До сих пор в темном доме. Если еще жива.

– И свихнувшаяся царица тоже.

– Говорят, там долго не живут.

Я метался в бреду полусознания, когда вроде бы слышишь, что говорится, даже как бы понимаешь сказанное, но мысли находятся в другом месте. Ощущения словно бы расстреливаются из пушки, способной пробить лобовую броню танка. Чувства исполняют барабанную дробь в кабине разума, смертельно пикирующего и не имеющего сил выйти из штопора.

– Можно посмотреть ближе? – обратилась низенькая лучисто-жизнерадостная Феофания, затемненная копия Любавы.

Варвара бесцеремонно кивнула:

– Конечно.

– Нет! – возмутился я.

Попытку вырваться пресекли, бесконечное количество рук и несколько коленей вжали меня в лиственный ворох.

– Молчи, сейчас ты инвентарь, – прошипела Варвара. – Не мешай просвещению молодежи.

Я обратился в песочный замок, готовый рассыпаться от малейшего прикосновения. Единственным бараном в стаде овец я весь день тихо радовался нежданно свалившейся ситуации. Сейчас стало не до смеха.

– Какой инвентарь?! – Я принялся извиваться. – Думай, что говоришь!

Меня удержали. Крепкие Ярослава и Антонина оседлали мои ноги за спиной сдвинувшейся вперед Варвары. Александра, Феофания, Ефросинья и даже растерянно моргнувшая Кристина, которая, извиняясь, развела руками, навалились гурьбой, их колени восстановили мою неподвижность.

Перед лицом возникли большие глаза Клары.

– Не надо, – попросила она. – Не шевелись.

– Клара! – взмолился я. – Но ты-то…

Пока другие, спеленав ногами и сжав пальцами, держали мои вырывавшиеся руки, она успокаивающе гладила меня по голове. Самая скромная. Самая застенчивая. Как же?!

– Это урок, – объяснила она. – Согласись, лучше изучать предмет на достойном материале, чем абы как, с кем и где.

Вот так. Меня превратили в учебное пособие.

Варварины глаза странно сощурились, чуточку надменно и проказливо:

– Прошу заметить, я выполняю приказ – приказ провести урок. Приказ отдан в присутствии готовых подтвердить свидетелей, апелляция невозможна.

– Я отменяю приказ!

– Я слушаю умных, но верю только верным, в этом состоит мудрость! – напомнила Варвара недавно цитированное, неслабо подковырнув меня. – Верность слову – превыше всего. Береги честь и репутацию, потом они сберегут тебя.

Она улыбнулась настолько самодовольно, словно утопила противника в общественном сортире. Она кивнула Кларе:

– Продолжи молитву.

– Я забочусь о своем здоровье, ведь потом оно позаботится обо мне, – смущенно улыбаясь, продекламировала самая мелкая ученица потока.

– Именно. – Варвара многозначительно подняла указательный палец, склоняясь надо мной. – Здоровье! Плюешь на репутацию – подумай о здоровье. Своем и чужом. Ты же командир как-никак. Пока еще командир. Кристина, дальше.

– Я помогаю окружающим, ведь потом они помогут мне, – четко выдала пунцовая Кристина, прикрывая лицо кучеряшками.