Как я был пособием

Неуместно вспомнилось вчерашнее мытье царевны. Еще секунда, и либо я не выдержу и что-то натворю, либо судьба подкинет очередную гадость. Я ее знаю. Судьбу. «Если ты обманул меня – позор тебе. Если ты обманул меня дважды – позор мне». Судьба обманывала и наказывала меня намного чаще.

Но ведь… и одаривала. Как быть с выводами из этого урока диалектики?

Тихо раздалось – прямо в грудь, отчего услышали не уши, а, казалось, все тело разом:

– Расскажи, как зовут твоих отцов.

Гм. С возвращеньицем в безумное настоящее, господин Василий.

– Давай, назову только… истинного папу, ага? Иван.

– Редкое имя.

Солнце, минуту назад нестерпимо яркое, решило поиграть с кем-то в прятки, его заволокло рвано-ватными подушками облаков. Что-то упало мне на лицо. И царевне. И еще. Еще. Еще-ще-ще-ще-щещщщщ…

– Ой!

– Дождь. Просто дождь. Переживем. – Каким-то бездумным, чисто машинальным жестом я прижал к себе соседку. Ничего личного. Обычный дружеский знак внимания. Спутник беспокоится о спутнице и заботится о ней.

Марианна поняла правильно.

– Переживем, – повторила она и с удовольствием затихла.

Дождь?! Ливень! Шикарный водопадоподобный ливень, про какие говорят, что льет как из ведра. Ливень внезапный, недолгий, всеочищающе-свирепый. А по количеству и мощи хлынувшей воды – не из ведра, а из многих пожарных брандспойтов.

Вот бы так всю гадость и мерзость мира, как и низость людскую – потоком воды, чтобы стало чисто и хорошо…

Остатки солнца исчезли даже по краям мироздания. Небесные воды захватили мир, дырявя его пулеметными очередями и накрывая ковровыми бомбардировками. Вспенившаяся серость окуталась миллиардами маленьких взрывчиков. Шелестяще-ударный шум затекал в уши, бил и стекал вниз по работавшим водопроводами волосам. Волосы набрякли, стали тяжелыми и непослушными. Вода поглотила реальность, вывернув наизнанку, словно вернув назад, в околоплодное пространство, из которого планете – и нам, как ее неотрывной части – только предстояло родиться. И выйти новыми и очищенными. Правда, очень и очень мокрыми. Ну, хоть где-то отсутствие одежды помогло. Иначе…

Вспомнились мои мучения под дождем в лесу, когда поймали Пиявку. Тогда я ей завидовал. Дозавидовался. Впрочем…

Молчу, больше не буду искушать судьбу. У нее странное чувство юмора.

– Если понадобится – все переживем, – еще раз вымолвила царевна с неистребимой искоркой во взгляде.

– Если, то да, – глядя на заштрихованные дождем силуэты дрожащих ветвистых великанов, согласился я. – Но лучше не надо.

– Боишься трудностей? – уколола царевна словом и грудью.

– Просто не люблю их.

Я чуточку отстранился.

Ветвяной навес потяжелел от хлещущих потоков, но стоически укрывал нас, низкий и гибкий, как накидная крыша кабриолета. Домик стал совсем уютным.

У нас появилась легальная возможность понежиться в ветвях еще немного. Не месить же грязь под низвергавшейся мокрой лавиной. Чем не оправдание?

– Да-а, разверзлись хляби небесные.

Я поразился:

– И здесь разверзлись?

– Разве нет?

– Еще как разверзлись, – спешно согласился я.

Все же, надо почитать местные книги, если они есть. Откуда-то вылезают же хляби и акопалипсы? Не все на ангелов сваливать.

Мысль про ангелов, видимо, оказалась слишком громкой.

– Наверное, верхним ангелам пришло предписание замочить кого-то из здесь присутствующих, – хитро предположила Марианна, с радостью укрывая меня единственным, чем могла. Собой.

«Замочить», тут же отметил мозг. В каком смысле? В стране башен и криминальный сленг известен?

Вряд ли. Наверное, я стал слишком мнителен.

– Просто сливают неликвиды, – внес я другой вариант, тоже логичный.

– Одно другому не мешает.

Марианна вдруг посерьезнела. Опять чего-то надумала.

– Помнишь ночь нашего знакомства?

Вопрос риторический. Еще бы не помнить. Я молчал, и Марианна продолжила:

– Говорю об ее окончании. Варвара провела занятие с твоим участием.

– Ага. Проснулся спеленутый, руками-ногами не пошевелить, мне заявляют: «Молчи и не двигайся, ты – учебное пособие».

От раздавшегося вздоха качнулось убежище:

– А я охраняла вас и пропустила урок.

Так-так. Что это было: констатация факта, давление на жалость для сочувствия, или хитромудрая напарница куда-то клонит?

При следующих словах по мозгам с грохотом ударило: «А ведь клонит!»

– Скажи, ты сможешь повторить урок для меня?

– Не в том дело, смогу ли. – Я угрюмо умолк. Не стоило говорить об уроке. Стадо мурашек-мутантов проснулось и разбежалось по коже, в нервы впились жвала воспоминаний. Организм вспух от смеси позора и удовольствия. – Мне… стыдно.

Я не врал. Царевна поняла. Но увидела только одну сторону медали.

– Глупости. Это же просто урок. Перед врачевателем тебе стыдно?

– Не сравнивай.

– А вот буду. Врачеватель помогает телу, учитель – голове. Он учит жизни. Что может быть важнее?

– Но я не учитель. – Зубы заскрипели, прежде, чем выдавить следующее: – Я – пособие.

– Совершенно не важно в каком качестве, но ты присутствовал на уроке от начала до конца.

– Урок был прерван.

– Тоже не важно. Урок был. Его провела Варвара, а она тоже не учитель. Всех устроило. Главное же – результат?