Как я был пособием

Сырой булыжник сменился сухим лесистым пригорком. Под первыми же спасительными ветвями я опустил царевну спиной на траву. Ее сил едва хватило прикрыться, одна негнущаяся рука скользнула вниз, вторая упала поперек синюшной груди с морозно-торчавшими темными пулями.

Без разговоров разметав руки Марианны, я бесцеремонно водрузился поверх сдвинутых бедер:

– Теперь терпи.

Я стал тереть с таким усердием, что мог добыть огонь.

Кстати, огонь нам нужен. От слова очень. Праща, с которой я почти сроднился, вечной повязкой облегала щиколотку. Не так давно под ней путешествовал со мной малюсенький кремень. Ну и дурень же я был, когда на привале отдал его Варваре и не забрал. Сейчас тот камешек мог спасти нам здоровье, если не больше.

Как еще обогреться в диких условиях? Идти в леса, искать людей, просить огня? Неизвестно, какие здесь люди. Вдруг, как и на другом берегу, мужчин – под нож? Или: девушек – в постель, и всех – в рабство. Или (не хотелось даже думать об этом) – вариации сказанного. Или вообще: всех в котел, невзирая на личности, а токмо на упитанность. Пожиратели, как-никак. Слова Селиверста о тех, кто здесь живет, расплывчаты, он тут бывал только проездом. Нет, люди сейчас страшнее переохлаждения. Будем думать дальше.

Говорят, хорошо бы растереться спиртом, да еще принять внутрь. Насчет первого не возражаю, второе спорно, поскольку научно не доказано, а выдвинуто пьющими учеными. Способ, возможно, хорош, но обстоятельства выступали против: до ближайшего круглосуточного магазина – как плевком до Юпитера. Оставался единственный путь, самый древний. Мне требовались: сухая дощечка, круглая палка, крепкая на изгиб ветка и веревка. Веревка есть – моя праща. Если выдержит. Можно, конечно, крутить палкой о дощечку ладонями, но ладони сгорят раньше. Лучше бы натянуть веревку на ветку, соорудив подобие лука, в середине тетивы провернуть палку и двигать как пилой или будто играя на скрипке. В привычном мне климате результат в виде дымка появлялся, как мне говорили, часа через два.

Два часа. Невозможно долго, даже с учетом скидки на местную теплынь. Это заставило руки двигаться энергичнее. Я тер то тело, то руки, то чуть ли не покрытые инеем щеки царевны. Она напоминала курочку из холодильника, с такими же пупырышками… нет, в данном случае – пупырами. И по количеству пупыров на квадратный сантиметр дала бы фору любой курице.

Первый результат моей работы проявился в том, что отсутствующий взгляд периодически отворявшихся глаз прояснился:

– Я в раю?

– А как же. Видишь: все голые и помогают друг другу.

Бедра под моим седалищем, с боков сжатые еще и коленями, взаимно согревались, а сзади ноги оставались ледяными. Я совсем не по-джентльменски развернулся к лицу царевны задом, усевшись на ее живот, и теперь массировал бедра, голени, икры, ступни. Старания не пропадали даром: кожа под ладонями постепенно теряла сине-белую мертвенность. Дрожь во всем теле сменялась усталой сонливостью.

– А знаешь, – удивленно сообщила Марианна, – мне совсем не стыдно. Ну… чуть-чуть.

– Подожди, пока на смену холоду не придет жар, тогда рискни снова сказать то же самое. – Я в тот миг растирал самую широкую часть ее бедер, вплоть до. Мои руки уже были горячими. И чего ей не молчится?

– Помнишь, как мы мыли друг друга? – вновь донеслось сзади.

– У меня память как у компьютера. Все помню. Главное – правильно изложить запрос.

Поняв, что сморозил, я до крови закусил губу, но, кажется, пронесло.

– У нас тоже есть слуга с абсолютной памятью. Фролом зовут.

Непонятное слово Марианна поняла как имя или должность. Пока я старательно занимался ее ногами, она дотянулась оттаявшими руками до моих спины и поясницы.

– Я ему часто завидовала, – последовало продолжение, в то время как руки Марианны работали над моей шкурой – ледяные по ледяному, – а теперь понимаю: он – несчастный человек. Помнить все – больно.

Она помолчала. Но недолго.

– Когда вспоминаю ту ночь на озере… Это самое яркое впечатление моей жизни.

– Не зацикливайся. Будут еще.

– Будут? – проснулась в царевне надежда.

– Когда-нибудь. С кем-то. Жизнь только начинается.

– Неправда. Будущего нет, как нет и прошлого. Есть только настоящее.

Тоже мне, философ, звезда соцсетевых статусов. Умно говорить и попугай может.

– Если бы в прошлом мы не заботились о будущем, приличного настоящего не было бы, – отбрил я.

Царевна задумалась.

– Ну-ка. – Привстав, я перевернул ее лицом в землю.

Возражений не последовало, даже когда пришлось придавить своим весом, расположившись на пояснице лицом к ногам. Мои замерзшие ступни спрятались в чуть потеплевших девичьих подмышках, голени прижали бока.

Возникла мысль о еще одном деликатном способе сугрева. Сомнения схлестнулись с желанием помочь. Победил здравый смысл. На кону жизнь, сейчас не до учтивости и прочих куртуазных экивоков.

– Давай сюда клешни, пока не отвалились. – Я вывернул руки Марианны назад, словно хотел связать за спиной, а мой приподнявшийся пах накрыл и прижал сложенные ладошки.