Как я был Анной

На «молочке» я херачу по графику — день, ночь, отсыпной, выходной. Вообще, и это кому-то может показаться странным, главное на «молочке» вовсе не молоко. Главное — осеменение. Когда нас растерзала радиация, мужики стали бесплодными. Не импотентами, а просто сперма испортилась. То есть секс-шмекс — это всё осталось, а дети рождаться перестали. Наши учёные долго над этим бились. Человечество оказалось на грани вымирания. Через пять лет было найдено решение. Смешиваем сперму человека со спермой быка, загоняем эту смесь в матку и через девять месяцев получаем живого младенца. Как вы понимаете, очень скоро быки стали священными животными. Это с одной стороны. С другой — фанатики вспомнили золотого тельца, скотоложество и прочую муру. Постоянно торчат у «молочки» с плакатами: «Нет быколюдям!», «Христос смотрит на тебя!», «Одумайся, быкоугодник!». А чего мне одумываться, если платят хорошо?

Вообще, радиация стала менять биологию. Понятно, что среди нас есть мутанты, но дело даже не в этом. Как бы вам объяснить… Вот пошли вы в лес, насобирали белых грибов, пожарили их и давай есть. А вместо грибов у вас во рту банан. То есть вы едите белый гриб, а он — банан. Очень много таких странностей. Море взять. До радиации в заливе можно было свободно плавать. А теперь только перепоясавшись тросом, который автоматически тебя из воронки выдернет и на берег вернёт. Там по всему берегу специальные катушки стоят. Без них купаться нельзя. Кто-то, конечно, купается. Диких пляжей полно. Но если ты без троса в воронку попал — выплыть шансов нет. В небе такие же воронки возникают. Летел самолёт — и нет его. Пропал с радаров. Полетел маленький самолёт искать большой самолёт — и нет его. Пропал с радаров. Как бы в небе утонул.

На «молочке» я работаю семязаготовителем. Быки стоят в стойлах, где на стенках фиксаторы висят. Я ими быка фиксирую, а потом как бы его дою, только сперму. Я её заготавливаю впрок. Неизвестно, что биология завтра выкинет. Вдруг штука с бычьей спермой перестанет работать? Что тогда? Стариться и помирать?

Если честно, я специально на такую тяжёлую и неоднозначную работу устроился. У меня тайна есть. Землю накрыло радиацией в 2022 году, когда мне было тридцать шесть лет. Сейчас 2077-й. Мне всё также тридцать шесть лет. То есть, я даже нисколько не постарел. Может, ещё такие люди есть, я не знаю. Но вот если правительство про меня узнает, то жить я буду в лаборатории. А я в лабораторию не хочу. Тут пять лет поработаю, там пять лет… Как белка. Хотя нет, белке проще. Она в лесу живёт, а я на большом дереве. Почти на всех ветках уже побывал. Пятьдесят пять лет как-никак. Юбилей. Я только последние два года пью, потому что понимаю — пора с «молочки» тикать, а тикать некуда. Хорошо бы в Сибирь, или в Дели, или в Мельбурн. Но как туда попасть?

Гейгер показывал 36. Я взял пиво и шагнул за порог. Уже в семь утра на улице было жарко. Я на стоянке трейлеров обретаюсь, потому что если особняком стоять, то без людей быстро чокнешься. Пробовал в 2037 году. Больше не хочу. Это смешно, но году в 2020-м мы ждали гравитационной сингулярности. Эра искусственного интеллекта казалась предрешённой. Киборги и виртуальное бессмертие маячили на горизонте. В 2022-м все наши мечты слизнуло языком радиации. Человечество откатилось в 70-е годы прошлого столетия. Теперь мы, наверное, живём в конце 80-х, если бы эти 80-е придумал Филип Дик, а нарисовал Сальвадор Дали.

Моими соседями по трейлерной площадке были Джонсоны. Кэти и Кевин Джонсоны. Нормальные такие америкосы из Индианы. Умирают. Многие, кому под шестьдесят, быстро дряхлеют и умирают. У Джонсонов есть двадцатилетняя дочка Кэрол. Я её Кларочкой называю. «Кларочка, прекрати ходить передо мной в этих шортах немедленно!» Ну, это когда она шорты в облипку наденет и попкой передо мной крутит. Мне кажется, Кэти и Кевин именно за это меня и любят. За то, что я шучу и заигрываю с их дочкой. Кэрол — мутант. У нее нет губ, а зубы длинные, а дёсны маленькие, и прикус неправильный, отчего верхняя челюсть наползает на нижнюю. И ноздри вывернуты. И веки. Зато она любознательная. Я ей книжки даю с картинками и учу русским словам.

Вообще, это отдельный вопрос — почему одних радиация не коснулась, других убила, а третьих изувечила. Ответ пока никто найти не смог. Разве что суки-фанатики. Много званых и мало избранных.

Я постучал к Джонсонам. Кевин быстро распахнул дверь. Белее мела.

— Кев, по пивку?

— Клэр пропала. Заходи.

Я зашёл.

— Как пропала? Куда?

— Ищем. Всю стоянку обежали. Не нашли. Вдруг она ушла в центр?

— Да прекрати. Клэр умная девочка. Она знает, что мутантам нельзя в центр. К тому же до него сорок километров. Нет. Она где-то рядом.

Помолчали.

— Кев, о чём ты говорил с ней в последний раз?

— Она нашла старые фотографии. Где дядя Питер ещё жив.

— Радиация?

— Нет. Воронка.

— Покажи мне фотки.