Как я был Анной

Я вздрогнул. Я хотел именно глаза Поллока, а другие заказал из жадности. Но я промолчал. Я думал вставить их без спроса. Я думал, Настасья не сможет мне помешать. В одиннадцать вечера прибыл курьер. Я оплатил покупку и торжественно поставил пенал на стол. Раскрыл. Лимонов, Нуриев, Параджанов, Поллок. Ну, здравствуй, Джексон. Настасья сказала — попробуйте Параджанова, он необыкновенно точен, если вы понимаете, о чём я. Я кивнул. Я уже жалел, что Настасья была рядом. Я вынул свой левый глаз и потянулся к Параджанову, чтобы в последний момент схватить Поллока.

Настасья перехватила мою руку. Я попытался вырваться, но не смог пошевелить и пальцем. Настасья положила меня на стол и достала мой правый глаз. Свет померк. Абсолютная темнота обступила меня со всех сторон. Я лежал и не двигался, не понимая, как хрупкая девушка смогла это проделать. А потом понял. Настасья была модифицированным киборгом. То-то её пальцы показались мне железными. Звякнули наручники. Я спросил: что происходит, Настасья? Вставьте Параджанова, если вы против Поллока! Настасья ответила механически. Меня наняла ваша жена. Вы будете жить без глаз ровно год. Новейшие исследования доказывают действенность такого способа преодоления «ауе»-синдрома. Я отвезу вас за город, где о вас позаботятся.

На мои веки легла повязка. Я закричал. Я завыл. Я попытался вырваться. Вжикнул контактный шокер. Свет померк и внутри моего тела.

Через год меня вернули домой. День обретения зрения оказался сильнее дня обретения вйдения Поллока. Каждое утро, просыпаясь, я смотрю на глаза Лимонова, Нуриева, Параджанова. Настасья не озаботилась унести их из квартиры. Я смотрю на них ровно три минуты, а потом иду на пробежку. После пробежки завтракаю и уезжаю в архив. Неожиданно для себя я нашёл странное очарование в методичной однообразной работе. Три месяца назад моя жена умерла. Я знаю, что могу вставить в глазницы Лимонова. Или Нуриева. Или Параджанова. Или Джексона Поллока. И оттого, что я это могу, оттого, что меня больше некому остановить, я этого почему-то не делаю. А может быть, я просто боюсь кромешной темноты.

Бессмертный Пол и проклятые воронки

Я с похмелья был. Дерзкоглазым человеком из трейлера вышел. В шутливом настроении. Что такое, в сущности, похмелье? Похмелье — это когда ты одной ногой во вчера, а другой в завтра. Причём обеими по колено. То есть тебя как бы нет. Лёгкий вариант смерти. Будто пока ты спал, тебе голову на чужое тело пересадили, а ты такой проснулся — алё, чё за фигня, верните всё на место! Это если на решку смотреть. Многие смотрят на решку. Я предпочитаю смотреть на орла. Когда смотришь на орла — жить легче. Ты похмельем не мучаешься, а наслаждаешься. Это ведь такая свобода — побыть не собой.

7 июля 2077 года я в семь утра с похмелья подорвался. Что характерно — ничего не помню. Этим и хороши похмелье и вообще пьянство — они как бы отцепляют прошлое. Голенький такой в постели лежишь. Совершенно без жизненного опыта и травмирующих воспоминаний. Как херувим, только пахнешь.

Я проснулся и принял ионный душ. Гейгер на руке показывал 35. Хороший день. Когда на Землю обрушилась эта чёртова радиация, Гейгер показывал 90–95. В течение двух лет вымерло шесть миллиардов человек. Ещё полмиллиарда вымерло немного погодя. Человечество сократилось до полутора миллиардов. Беспорядки, мародёрство и «войны отчаянье» выкосили ещё пятьсот миллионов. Мы тогда все научились считать миллиардами. Эти катаклизмы объединили нашу семейку (хомо сапиенс). Те, кто выжил, быстро сплотились. Так появился огромный город Камелот, вокруг которого теснятся фермы, деревни и всякие молокозаводы. Раньше он назывался Лос-Анджелес, но в ангелов вера пошатнулась (будто бы вера в рыцарей не пошатнулась, это ж надо так город назвать, никогда он не падёт, ага). После катаклизма многие вещи потеряли смысл. Например, национальности. От России осталось десять миллионов человек. В США выжили тридцать. Я прикидывал: уцелели около десяти процентов от каждой страны. Есть в этом какая-то нарочитость. Будто радиацией управляли, как хирург управляет скальпелем. Только хирург удаляет опухоли, а здесь резали без разбора. Нет, сейчас полно, конечно, всяких заговорщицких теорий, но они все вымученные. Сами посудите: если радиация косила лишних людей, как на Земле мог остаться я?

Я живу в пригороде Камелота. На молокозаводе лямку тяну. Новая элита не случайно выбрала местом жительства Лос-Анджелес и всех туда свезла. Тут реально проще прокормиться. Океан рядом. Земли — хоть жопой ешь. Растет всё очень хорошо. Коммуникации не сильно пострадали. Если не выезжать из города, то будто бы ничего и не изменилось. Только аэропорта нет. Мы поддерживаем связь с Сибирью (там китайцы живут), Дели и Мельбурном, но туда не летаем. Слишком много аномалий в небе. Рискованно.