Как я был Анной

Распорядок дня на форуме молодых писателей в Ленинске выглядел так: с восьми до девяти — завтрак, с десяти до двух — мастер-классы, с двух до трёх — обед, с трёх до семи — встречи с немолодыми писателями. Дальше предполагалось свободное время, однако свободным оно становилось раньше, потому что обязательная часть длилась до обеда. В первый день форума распорядок был иным из-за церемонии открытия, где присутствовали все участники, кроме мужчины. Мужчина стоял на площади перед гостиницей «Венец» и ждал оборотней. С одной стороны площадь подпирала гостиница, с другой — Волга, а справа, в Доме книги, заседали молодые писатели. Мужчине казалось маловероятным, что оборотни откажут себе в удовольствии пронестись по площади, потому что их привлекали пустые пространства. Оборотни не пронеслись. Открытие форума прошло благополучно. Разве что Пульхерию вывели из себя подростки, спевшие что-то советское и звонкое про литературу. Вскоре форумная жизнь закрутила вампиров. На третий день рассказ Пульхерии разнесли. Мастер-классы предполагают, что каждый из участников читает произведения всех остальных, чтобы потом высказать своё мнение о текстах в присутствии мастера и тем самым помочь авторам их улучшить. На практике же авторы вкручивали в коллег саморезы, старались сделать побольнее, чтобы выделиться на общем фоне в глазах мастера. Мужчина относился к этому спокойно. Рассказ Пелевина, который он раздал участникам форума в первый же день, был уничтожен ими днём позже. Мелированный из Брянска, толстомордый из Беларуси и кадыкастый из Кемерово в унисон доказывали, что это не литература, а мужчине не стоит писать никогда. Мужчина писать и не собирался, но Пелевину настоятельную просьбу молодых писателей решил передать. С Пульхерией было сложнее. Она действительно написала к форуму рассказы и действительно за них переживала. Её растоптали на глазах мужчины, и он был поражён, как столетняя вампиресса может так запросто вестись на всю эту чепуху. Продолжая играть рубаху-парня, он сказал:

— Да, лан, чё вы… Нормуль рассказы. Глубины не хватило, ширшести, но где их хватило, где их хватило, я вас спрашиваю? Запятая вот ещё перед «как» не нужна. Тут «как» не как «как», а как «как», понимаете?

Коллектив понял. Главным образом он понял это потому, что изъяснялся схожим образом. Иногда мужчина думал, что мелированный из Брянска прочитал больше книг, чем он, хотя и был младше его на две тысячи девятьсот девяносто четыре года. У Пульхерии как-то вырвалось: «Они хуже вампиров, честное слово!» И на вкус мужчины, это прозвучало очень точно.

На пятый день форума, в пятницу, мужчина и Пульхерия пошли гулять. В субботу утром форум закрывался. Если оборотни не нападут завтра, значит, Пелевин ведёт свою игру или ошибся. Найти гения чистой воды вампирам не удалось. Зато три больших таланта они разнюхать сумели. Пить кровь этих людей прямо на форуме они не собирались. Они просто с ними познакомились, записали их координаты, чтобы потом, когда кровь у них нальётся творческой силой, прийти к ним в гости тёмной ночью и посмотреть в глаза. Кстати, только чистым гениям мужчина мог смотреть в глаза без очков. Всех остальных он вводил в транс через толстые стёкла, пробивая их лёгким усилием воли. Без этого усилия глаза мужчины были безвредны, однако стоило ему выйти из себя, как сила прорывалась неминуемо, уже не встречая на своём пути никаких препятствий.

Мужчина и Пульхерия гуляли по Ленинску бесцельно. Пульхерия была в тяжёлых ботинках и в лёгкой струящейся юбке, мужчина не изменял своему крестьянско-джинсовому стилю — вместе они смотрелись странно. У памятника Карамзину, чей классицизм казался мужчине новаторством, Пульхерия сказала:

— Сегодня мы будем практиковать випассану.

— Что это такое?

— Осознанное молчание. Я поставлю таймер на сорок пять минут, и мы будем гулять и молчать, что бы ни произошло.

— Мы и так можем молчать.

— И так молчать кто угодно может. А ты попробуй молчать, когда знаешь, что говорить нельзя.

— Запретный плод? Ну, понятно. Где ты этого набралась?

— Я ездила на остров Панган.

— Чтобы молчать?

— Да. И чтобы купаться. Почему ты улыбаешься?

— Потому что это по-детски мило, если вспомнить, кто мы. Всё-таки молодость — это добродетель.

— Ты улыбаешься добродетели?

— Заводи таймер, Пульхерия. Я улыбаюсь неизвестно чему.

— Это самое лучшее, не правда ли?