#Как это было у меня. 90-е

Инвестиционному банку, в отличие от обычного коммерческого банка, не нужно иметь денег! Это было первое откровение, которое ко мне пришло.

Все предыдущие пять лет, когда мы с друзьями строили коммерческий банк, ТУБ, были пятью годами поиска и привлечения денег в банк. Мы искали деньги в любой форме: от частных вкладчиков через сеть отделений, от юридических лиц через остатки на расчетных счетах, от банков с их корреспондентскими счетами.

Мы все время искали деньги.

А тут, в МФК, я вдруг перестал искать деньги, я начал искать сделки. Только в этот момент я и понял, в чем заключается главное отличие двух типов банков: коммерческие банки все время ищут деньги, а инвестиционные банки все время ищут сделки.

Инвестиционный банк старается все покупать не для себя, а для клиента, оставляя себе лишь комиссию, прибыль. В идеале у «инвестиционного банка» нет обязательств, нет долгов. Это второе и очень важное откровение, которое меня тогда посетило.

Я устал от обязательств, долгов и ответственности, которые на мне все время висели и постоянно росли, пока я был в Тверьуниверсалбанке, особенно в последние несколько лет. А тут я мог спокойно заниматься своим делом, зарабатывать – и ответственность не росла.

Это все кардинально меняло!

Инвестиционный банк, чтобы жить, все время должен проводить сделки. Он все время что-то покупает и что-то продает. Нужно что-то купить подешевле и потом продать – желательно сразу же и подороже. В этом суть инвестиционного банка.

После завершения каждой сделки начинается поиск следующей. Начинается новая жизнь – с чистого листа. Тут нет рутины, нет однообразия. Все сделки разные, они не похожи друг на друга, и потому твоя жизнь, если ты работаешь в инвестбанке, все время меняется. Новые люди, новые идеи.

И, наверное, самое главное, что я открыл для себя в инвестбанке, или в «инвестментбэнкинге», как мы тогда начали это называть, – это прибыль. Каждая сделка, если ты ее начал, предполагает маржу, прибыль. И как только ты заканчивал сделку, закрывал ее, то тут же мог поделить прибыль от сделки и… забрать ее.

Это кардинально отличалось от философии коммерческого банка, к которому я до этого привык. В коммерческом банке, по сути, не было понятия «сделок» как таковых – и, соответственно, не было понятия прибыли, получаемой в конкретный момент.

Коммерческий банк должен работать месяц, квартал, год. Затем подсчитать все доходы, подсчитать все расходы, сформировать какие-то резервы, закрыть убытки – и только после этого банк мог понять, какая у него прибыль. Но, как правило, коммерческий банкир не может забрать ее всю, поскольку нужно наращивать капитал, чтобы дальше расти. В общем, с прибылью и возможностью ее забрать у коммерческого банка всегда были проблемы.

А тут, в инвестиционном банке, никаких проблем не было. Провел сделку, закрыл ее, сразу же получил прибыль – и тут же делишь ее с клиентом и менеджерами. И что-то можешь отложить на текущие расходы.

Все понятно и абсолютно прозрачно.

В общем, когда на меня снизошли все эти откровения, когда я внутренне понял, что же это такое – инвестиционный банк, я влюбился в этот термин, в его суть.

И с того дня я стал инвестбанкиром! Мне нравилось в этом абсолютно все.

То, что инвестбанкир свободен. Для инвестбанкира не важна должность, не важно место, на котором ты сидишь. Важны только сделки, которые ты находишь и которые ты делаешь. Известность и влияние инвестбанкира определяются не названием банка, не рангом и не должностью в том или ином банке, а только сделками. Их размерами и прибыльностью.

То, что ты заработаешь для банка и для себя, зависит только от тебя самого и от тех сделок, которые ты найдешь. Крутой инвестбанкир – это не должность, это выше.

Я решил стать крутым инвестбанкиром!

P.S.

Не знаю, стал я или нет крутым инвестбанкиром, но всякий раз, когда мне приходится в каких-либо документах заполнять строчку «Ваша профессия», с тех пор я пишу: «инвестбанкир».

«Сиданко» (1996–1997 годы)

Нефть тогда стоила 20 долларов за баррель. Нефтяная компания «Сиданко» выпускала много векселей. И мы не могли пройти мимо них. На них можно было заработать еще больше, чем на векселях «Лукойла».

Но «Сиданко» тогда была основной нефтяной компанией, входившей в группу Онэксимбанка, – и потому, если бы мы начали скупать эти векселя с рынка, предъявлять их нам пришлось бы собственно в Онэксимбанк.

Мы не сразу это поняли, я тогда еще плохо разбирался в финансовых потоках внутри Онэксимбанка. И потому именно векселя «Сиданко» окунули меня во внутреннюю кухню группы «Онэксим» и познакомили со всеми основными там действующими лицами.

Мы скупили какой-то объем этих векселей на рынке, с большим дисконтом, кажется, около 40–50 %, причем срок погашения по ним то ли уже наступил, то ли должен был наступить через неделю. И поехали предъявлять их в «Сиданко».